Залесье - Дмитрий Викторович Иванов

бархатный кисет, выудил из него три больших ореха, похожие на миндаль, и положил на камень. Их окружала легкая лучистость. Опытный некромант сделал пасс руками, и ладони начали испускать зеленоватый ореол.

– Я готов, – сказал Мортимер.

Иан уставился на плоды оолембуса: воин явно предвкушал яркое зрелище.

Тем временем молодой чародей отступил на шаг и соединил запястья, оттуда, крутясь и извиваясь, с треском вырвалась фиолетовая молния и ударила в семена. Те вспыхнули сильнее, сияние сделалось сначала золотым, а затем уже белым. Рыцарь зажмурился и скривился. Сэр Даргул наставил пальцы на вход в гробницу, и свет проник в щель между проемом и каменной дверью. Вскоре раздался хруст, плита плавно опустилась. Путь в усыпальницу открылся. Мастер прекратил ткать чары.

– Простите, сэр, а почему она ушла вниз плавно, а не упала и не разбилась, когда вы их разрушили? – спросил латник.

– Потому что базионы распадаются медленно, уж точно не сразу. По мере того как их количество падает, сила, удерживающая дверь, уменьшается, и та опускается все ниже и ниже.

– Понятно, – вздохнул наследник боярского рода.

– Видите, друзья мои, механизм двери работает так же, как и вампиры. Он разрушается на свету и восстанавливается в темноте. Так и кровососы могут от света прекратить существование, но в темноте заживляют любые повреждения. Вот почему им нужно обязательно отрубить голову. Вероятно, такие раны они залечить не могут.

С этими словами ткач заклинаний подхватил посох, зажег навершье и глянул внутрь.

– Ого, какой длинный ход! Конца не видно, – удивился он, помедлил, махнул рукой спутникам и прошел внутрь.

За ним последовал верный Тэдгар, а затем в темном коридоре исчез благородный рыцарь с сундуком на плече. Да, мужчина действительно шагнул внутрь с опаской, и дорогой читатель не должен упрекать его в трусости. Дело в том, что представители военного сословия отважно бросаются в сечу на щиты, на полном скаку сшибаются с вражеским всадником, лезут на стену замка под шквалом стрел, но вот все колдовское, а тем более еще и древнее им не особо понятно и потому вызывает оторопь.

Внутри царил мрак, через пару футов исчезли все звуки внешнего мира. Смертные проникли в царство замогильной тишины, прерываемой лишь их собственными шагами да эхом. Стены, как и писал Аулон Дагмартор, оказались неотделанными: никакой штукатурки или попыток выравнивания. Потолок нависал низко, и даже сэр Даргул опасался набить шишку на темени. Долговязым парням и вовсе пришлось несладко. Как и ранее, в монастыре святого Ярфаша, Иан с Тэдгаром вынуждены были сильно наклоняться.

Магистру было жаль ребят и наряду с этим смешно наблюдать, как иногда приходиться расплачиваться за рост. Угрехват поглядывал по сторонам, но не заметил никаких украшений, предметов, ниш или ответвлений. Проем все уменьшался, превратился в светлое пятнышко, а затем и исчез вовсе. Сколько они прошли, ученый так и не понял. В подобных местах время и пространство воспринимаются по-другому, но в итоге исследователи подземелья уперлись во вторую дверь – большую прямоугольную плиту с надписью и символом в виде свернувшейся змеи. Притолоку и косяки украшал строгий, но изысканный орнамент.

– Интересно, – протянул господин Мортимер, разглядывая символы. – А ведь гробница-то относительно поздняя. Я ошибся, когда говорил, будто колонну возвели после нее. Нет, они относятся к одному периоду: тому самому, когда разломы оказались в основном исчерпанными, а могущество первичных магов здорово измельчало. И это нам на руку, так как символы более ранней эпохи расшифровать почти невозможно. Но чем ближе к нашему времени, тем они становятся понятнее. Лет двадцать назад я имел счастье изучать тот язык – то есть не язык вовсе, а универсальный код, – коим пользовались первичные маги. То была полностью искусственная система, которую придумали, дабы представители разных народов людей и эльфов могли уяснить смысл послания.

– Ну и о чем здесь говорится? – не утерпел Тэдгар.

– Вот верхняя строчка. Символ гробницы, мага, вечности, покоя, знания. То есть: «Перед вами гробница мага, где он упокоился в вечности со всеми своими знаниями». Нижняя строчка: открывать, опасность, смерть, огонь, вредоносные чары, кара или наказание, голова, отрицание. То есть: «Тот, кто откроет эту дверь, подвергнет себя огромной опасности, он найдет там лишь смерть. Его ждет огонь, вредоносные чары, за свое вероломство он будет наказан, и нужно хорошенько подумать головой, прежде чем входить внутрь. Разумно будет не входить». Как-то так или нечто подобное.

– Невероятно, – отозвался сзади Иан.

– Невероятно, когда разбираешь стандартные надписи. Они повторяют одна другую почти слово в слово от Тальмарии до Залесья, и даже в эльфийских землях можно найти похожие. Их уже хорошо изучили. А вот дальше будет сложнее, ведь, скорее всего, мы увидим выражения и символы, которые ранее нигде не встречались.

Сэр Даргул взял преобразователь излучения Мэрдока и окинул взглядом конструкцию.

– Ладно, мой косматый друг, пора тебе снова поработать с семенами, – произнес он. – Я почти уверен, что эта дверь открывается таким же образом, как и предыдущая. По крайней мере, трубка показывает то же самое. – Мастер вновь достал кисет и положил орешки на пол.

Ученику пришлось направлять деструктивный поток из-за спины наставника – не особо удобно, но в узком пространстве было не развернуться. Как и в прошлый раз, плита с грохотом и скрежетом опустилась.

За ней открылся коридор – тот самый, который хотел увидеть исследователь. Он был значительно шире и выше первого тоннеля. Долговязым друзьям уже не приходилось пригибаться. Рельефы изумительного качества покрывали стены от пола до потолка. У входа на путников сурово взирали огромные изображения покойного мага в причудливом одеянии. В руках он сжимал посох с круглым набалдашником. Грозный взгляд исподлобья наводил трепет. Неужели именно так выглядел сам чародей? Хотя сэр Даргул понимал: подобные портреты делались весьма условными по строгим канонам с идеальными пропорциями. Портретное сходство минимально. Недостатки фигуры, будь то кривые короткие ноги, толстый живот, сгорбленная спина, скульптор никогда не показал бы, равно как и морщины, двойной подбородок, шрамы или родинки.

Далее следовали сцены жизни покойного. Вот он родился, вот отдан на обучение некоему колдуну. А здесь какая-то стычка. За ней – сцена боя. Но усопшего нет среди сражающихся. Он с учителем бежит в сторону гор. Затем юноша с наставником в каком-то лесу, потом они спускаются по склону в большое поселение. А вот взрослого заклинателя убивают, а его подопечный спасается от преследователей и отправляется скитаться в Венеды.

Конечно, к изображениям прилагались комментарии, но Угрехват не читал то, что касалось жизни мага. История обещала быть интересной и поучительной, но так можно провести в склепе не один день, а старик решил до наступления темноты выбраться из ущелья. Быть