Пороки Лэндэльфа. Забытые сказки - Дева Кей

в трех руках. Один запах принадлежит Пиппо, один – неизвестному мне фейри. Вероятно, он был посыльным. А вот третий, я узнаю этот запах из тысячи. – Дориан задумчиво провел по щетине. – Полагаю, это была проверка от обожаемой мной Велии.

– Проверка от леди Велии… – задумчиво прошептала я. – Вы убили четверых в одиночку, чем подтвердили ее догадки о том, что вы не просто пьяница и балагур. А если бы они убили вас… что же, она бы просто вздохнула с облегчением. Идеальное преступление.

– А вот теперь без шуток: кажется, я действительно буду скучать по твоему острому уму, mia gattina.

Я фыркнула и опустила взгляд на беспалые перчатки, пропитанные кровью и грязью. Ладонь распухла, костяшки покраснели и отдавали пульсирующей болью. Хороший был удар.

Нужно наведаться к Дразену и позаимствовать замороженное мясо.

– Еще скажите, что только со мной можете не притворяться и быть самим собой и прочую хрень, которая так нравится наивным девочкам, желающим почувствовать себя особенными. Меня таким не возьмешь, Ваше Высочество.

Дориан расплылся в улыбке мартовского кота. Он жестом попросил протянуть ладонь. Я стянула грязную перчатку и послушно продемонстрировала ушиб.

Принц вынул платок из внутреннего кармана и принялся стирать запекшуюся кровь. Заботливо, аккуратно, словно касался крыла бабочки – одно неверное движение и защитная пыльца сотрется, а я больше не смогу летать.

Я почувствовала легкое покалывание. Оно разрослось до ноющей боли, как если бы руку сжали в тиски. Поморщившись, я хотела вырвать ладонь, но принц не позволил. Краснота и припухлость сошли, мелкие царапины затянулись.

– Эм… – Я принялась вертеть зажившую ладонь. – Как это работает? Ваша… магия? У нее вообще есть пределы?

– Есть. Я способен поглощать энергию и преобразовывать ее во что-то. Для этого идеально подходит огонь. Но если у меня нет источника, приходится использовать собственные жизненные силы. Как, например, я это проделал с твоей рукой. Но я не могу с кем-то делиться способностью к регенерации. Хотел проверить одну теорию, и мои догадки подтвердились.

– Бонус от сделки?

Принц Дориан кивнул. Карета плавно затормозила, и я отодвинула шторку. За окном виднелся задний двор замка.

– И на этой чудесной ноте мы должны проститься. Чуть не забыл. – Принц вынул из кармана мешочек и кинул в мои ладони. – Премиальные. За ночную вылазку.

– Наконец-то вы заговорили не на языке «любовника», а на «моем».

Перед тем как выйти из кареты, я вновь посмотрела на него. Вот он сидит, спокойный и расслабленный. Но полчаса назад он с неистовым упоением рвал глотки и наслаждался своим превосходством..

– Доброй ночи, Эвелин, – мое имя соскользнуло с его губ подобно шелку прямо перед тем, как захлопнулась дверь.

Если бы я только знала тогда, что эта ночь лишь начало наших совместных приключений – безжалостных и кровопролитных.

* * *

– Где ты хранишь тела?! Отвечай, гниль паскудная! – прокричал карабинер и опустил рычаг.

– Не… не понимаю, не знаю… Нет, пожалуйста!

Подвешенное тело опустилось, голова ушла под воду. Фейри беспомощно барахтался, но тугие веревки крепко держали его, плотно врезаясь.. Кожа в этих местах побагровела, малейшие движения причиняли боль.

– Что тут творится?! – раздраженно воскликнул капитан Шассерфи, переступив порог. – Хочешь пытками выбить у него признание и поскорее закрыть дело, Таран?!

– Вы славно поработали, капитан. Остальное оставьте нам, – отчеканил тененте, выйдя из тени.

– Снимите его, – скомандовал капитан, но, когда карабинеры растерянно уставились на начальника, капитан рявкнул: – Снимите и привяжите подозреваемого к стулу! Выполнять!

Карабинеры засуетились, развязывая крепкие узлы. Таран скорчил недовольную гримасу. Его губы были плотно сжаты и дрожали от напряжения, словно он с трудом сдерживал во рту слова, которые не терпелось высказать капитану.

Жадные вздохи пойманного фейри сменялись надрывным кашлем. Тело приковали к стулу, голова безвольно повисла.

– Что уже удалось узнать? – скрестив руки на груди, задал вопрос охотник.

– Марио Манчини. Студент. Сказал, что не он Пряничный человечек. А бежал потому, что торгует мирием, ворует трупы и периодически незаконно их трахает.

– А бывает законно, господа? – Тяжело вздохнул капитан Шассерфи и поставил стул спинкой вперед. – Значит, ты решил, что мы вычислили тебя, как наркоторговца. С твоей стороны было крайне глупо бежать. Навлек на себя лишние подозрения.

– Он был под мирийем. Голова туго соображала. Мании преследования, пугливость, нервозность – стандартный набор зависимых выблядков, – пробурчал тененте Таран.

– П-пустите меня, пожалуйста. – Студент шмыгнул носом и с трудом поднял голову. Один глаз заплыл, щеку раздуло от синяков. – Я все расскажу. Сказителями клянусь. Все, что захотите. Только… только не бейте меня больше, умоляю.

Карабинеры зловеще усмехнулись, обмениваясь многозначительными взглядами.

– И что же ты еще можешь нам рассказать? Тебе что-то известно о личности Пряничного человечка?

– Доротеей клянусь, о нем я ничего не знаю. Но, но мне известно о других преступниках. Я стал свидетелем, как изуродовали одну эльфийку. Она моя давняя знакомая. Работала в «Латерне» и…

– Нам нет до этого дела! Да этот падальный членосос что угодно скажет, лишь бы свой зад прикрыть! – выругался тененте и подошел ближе. – Неужели, капитан Шассерфи, будете тратить время на эти бредни?!

– Почему ты решил, что это должно нас заинтересовать? – Лассен проигнорировал Тарана, впившись взглядом в измученного эльфа.

Где-то на фоне чертыхался начальник карабинеров, приправляя недовольство тяжкими вздохами.

– Потому что я видел его, – обессиленно пояснил он и взглянул одним глазом. – Это один из потомков. Уайт младший. Вилиан. Вилиан Уайт.

* * *

Цеццолла крутила в трясущихся руках пузатый фиал, наблюдая, как в свете закатного солнца переливалась жидкость цвета фуксии. Стоило чуть встряхнуть, и на поверхности возникали пузырьки в виде маленьких сердец. Ее внимание переключилось на изысканную шкатулку, принадлежавшую покойной миссис Грано.

Чай в фарфоровой кружке с золотой филигранью уже давно остыл. Вечерний ветер принес с собой ароматы влажной земли и перегнивших листьев. В этот раз фогхарм опустился на земли Пентамерона куда раньше.

Цеццолла любила пить чай по вечерам на балконе, каменные балясины которого были увенчаны пахучей глицинией. Обычно она не цвела в это время года, но ее матушка поведала секрет, как удобрить растение так, чтобы «лунные» цветки радовали глаз и фогхармом. Отсюда открывался вид на темный лес, отчаянно хранивший в себе тайны и загадки сказочных времен, пока другие земли погрязли во мраке «прогресса».

Цеццолла закрыла глаза и проделала череду глубоких вдохов и выдохов, в надежде побороть тягу, не дать слабину. А когда-то ей это удавалось. Но тогда рядом был Лассен. Она помнила, как в такие моменты он просто прижимал ее к груди, баюкал и гладил по волосам,