Жрец со щитом – царь на щите - Эра Думер

У Ливия покраснели кончики ушей. Не глядя, он отпихнул меня и, уместив сосуд под мышкой, выпалил:

– Ты – круглый болван, брат. Я не понимаю, за что Фортуна меня тобой наказала.

«О, его что-то способно вывести из себя! – ухватился я и побежал следом. – Так просто не уйдёшь, умник. Кончилась твоя эпоха высокомерного царька».

Нагнав его, я ударил себя по лбу: забыл анкил с копьём. Вернувшись за ними, нацепил на себя и догнал Ливия – тот удирал от меня, как от крылатого Летуса, прячась за ладонью.

Я с охотцей загонял Ливия, словно зайца.

– Ты что, никогда не воспринимал проклятие как предлог соблазнить деву? – с издёвкой спросил я.

– Кого? – взвыл Ливий, отбрыкиваясь от меня. – Старую верховную жрицу, хранительницу реликвария?

– Любишь опытных? – Я щёлкнул пальцами, изогнув бровь. – Шельма-шельма.

Второе жилище, на которое напал стрикс, было даже богаче, чем у Ганнона: вход – имитация храмовых фронтонов, помещения встретили нас обширными воздушными пространствами. От бело-золотого сочетания у меня закружилась голова – страшная безвкусица.

Нас приветствовали тонкие, как две жерди, молодые супруги. Одетые в чёрные хитоны, они не пренебрегли золотыми украшениями. У болезного вида девы по имени Танитхарат темнели круги под глазами, зато каштановые волосы были собраны от ушей и заколоты золотыми гребнями с цветами из лазурита. У молодого мужа – Адонбаала – мерцала золотая фибула в виде лука с лежащей поверх стрелой.

Я был из патрициев, пусть и незажиточных, но не понимал, к чему эти цацки.

Полугодовалый Абибаал скончался той же ночью, что и Эшмуназар. В отличие от первого, он спал в опочивальне родителей, и на сей раз стрикса увидел взрослый мужчина, а не шестилетняя девочка.

Общались стоя. От мрамора и бетонных оснований веяло стужей, и я ёжился, мечтая поскорее перейти к осмотру места нападения. Оба супруга были отпрысками финикийских купцов, обосновавшихся в Карфагене пару десятков лет назад. Брак – следствие сделки между кланами, как объяснила нам Баалшамем, но ребёнок оставался желанным.

– Я проснулся от детского плача, – сообщил Адонбаал, – что резко прервался.

– И вы увидели стрикса? – спросил Ливий устало, потирая переносицу.

Я понимал его раздражение. Мы ходили по кругу от «нашего сына убил стрикс» до «он проник в комнату без окон через стену».

– Да. Высокий, чёрный, клюв и бездонные очи. Он ходит сквозь стены, – призраком вещала Танитхарат, – пришёл и выпил кровь Абибаала.

– Мы отлучимся на мгновение, господа, – сообщил с натянутой улыбкой Ливий и взял меня под руку, уводя к колоннам. – Когда мы вернёмся, прошу, проводите нас к колыбели Абибаала.

Ему ответила тишина: супруги и бровью не повели, только стояли, как заколдованные василиском, рассматривая наши затылки, друг друга и антураж. Возможно, сказывался шок, а может, они были пришибленными изначально.

Ливий с тяжким выдохом сдул упавшую на лоб прядь и упер тыльные стороны ладоней в бока. Я облокотился о колонну и первым нарушил тишину:

– Не морщись.

– Противоречивые показания, – пробубнил он, потирая морщинку меж бровей, – вторые свидетели стрикса. Притом ты помнишь, как выглядит стрикс, друг, у него размах крыльев больше, чем дверной проём виллы этих достопочтенных господ.

– Раз – случай, два – совпадение…

– Три – система. Но третьего нам не надо, – закончил за меня Ливий. Он заправил волосы за уши и произнёс: – Веришь ли, но у меня есть некое духовное прозрение, если угодно, что стрикс здесь не замешан. Да и слова фокейской прорицательницы никак не идут из головы, Геката её покарай…

– Клелия бредила, очевидно. – Я махнул рукой. – Не держи столько каши в одном котелке. Не сваришь.

Танитхарат показала нам на дверь. Они с супругом встали рядом с колоннами, что украшали её косяк, будто сами отлитые из мрамора. Я поспешил войти.

Опочивальня была просторной, вымощенной каменной плиткой и завешанной шелками, белой до тошноты и совершенно ничем не меблированной, кроме постелей. В центре комнаты – супружеское ложе, а в углу – деревянная колыбель, накрытая чёрным ситцем. Как зрачок посреди белка.

«Что за дурилы здесь живут?»

Осматривать нечего – не было даже окон. Свет давали свечи, воткнутые в позолоченные канделябры на стенах. Я осмотрел пустую колыбель, пока Ливий обшаривал супружескую постель. Не найдя ничего примечательного, я подошёл к нему, пока он на четвереньках рылся под ложем, и сообщил:

– Пусто. – Склонив голову, я тоже попытался заглянуть под кровать. – Ты застрял, Ливий?

Затяжное шуршание.

– Да не может быть, ты серьёзно?! – сдавленно возмутился я и рывком вытянул его за щиколотки.

Он перевернулся на спину и отбрыкивался от меня, как обезумевший кот. Ливий обнимался с глиняным сосудом, идентичным тому, что мы обнаружили у Ганнона. Мои попытки подойти и отнять увенчались пинками в живот и шипением.

– Да ты… – От удара между ног с пятки меня сломало пополам, выбило весь воздух. Пыхтя от боли, я попятился, держась за причинное место. – Сука… Что ж ты за человек-то такой, шельма!..

От взоров супругов нас, слава богам, скрывал плотный балдахин. Иначе мы мигом бы оказались на улице, оплёванные.

Обычно опрятный, с аккуратными волосами, убранными за уши, Ливий, помешавшийся на чёрной жиже, выглядел хуже разбойника: волосы наэлектризовались, взгляд безумный, на скулах – румянец, сбитое дыхание и размотанная тога в пыли и ядовитых разводах.

Боль в паху утихла, и я смог разогнуться. Выставив ладонь, осторожно, как к льву, я сделал шаг к Ливию.

– Дёрнешься – и я тебя вырублю, – предупредил я, хотя по виду его читался ясный ответ: «Мне плевать». – Иди-ка сюда, Ливий, кис-кис, хороший мальчик…

Я засёк его выпад, филигранными движениями поймал за ногу и поднял, чтобы он не задействовал вторую. Закинув Ливия, вцепившегося в сосуд, на плечо, подхватил за поясницу и ринулся вон из покоев.

– Вы уже уходите? – поинтересовалась Танитхарат в дверях. – Вы найдёте стрикса?

– Мой напарник нашёл ценную… с-сука! – прошипел я, когда меня укусили за бок и пнули в колено, но ношу удержал, – извините, не вам, достопочтенные, так вот… мы нашли ценную улику, с вашего позволения, мы её изымаем…

– Врачеватель поведал, что благовония помогают при трудностях дыхания, – пояснил Адонбаал, как будто не замечая хаоса, что мы устроили. Скрюченным пальцем указал на сосуд в лапах безумной зверюшки у меня на плече: – Мы ставили их под кровать, чтобы дышать.

Я извинился, посоветовал взять новые и спешно попрощался, пока Ливий не покалечил меня. Гений осенил, когда я схватился за дверную ручку.

– Достопочтенные, – обратился я к супругам, – а что за лекарь к вам приходил?

Танитхарат медленно подняла голову:

– Мы