Жрец со щитом – царь на щите - Эра Думер

– Наш лекарь колдовал по римским обычаям?

Ливий встал и подошёл к углу, на который упал мой взгляд. Поднял одну из табличек, смахнул запястьем копоть и, прищурившись, попытался разобрать надпись.

– Ничего не видно, обгорела, – сообщил он, выбросил табличку в общую груду, отряхнув ладони. – Кто-то тщательно заметал следы.

Вдруг я почуял резкий запах. Он был до боли знакомым. Подскочив, принюхался так, что поплыло перед глазами. Я принялся бродить по хижине, изучая каждый угол, как пёс.

– Чем это… – Ливий сморщился, учуяв, видимо, то же, что и я. – Луциан, смотри!

Я проследил за тем, на что указывал его палец: тёмная фигура, возникшая в окнах, поливала дом чем-то вонючим, а после появилась в дверном проёме, плеснула жидкость внутрь, бросила пёстрый «цветок», захлопнула дверь и закрыла снаружи. Я рванул к входу, но дорогу преградила горячая стена пламени, вырвавшаяся из лучины.

– Проклятье! – Я прикрылся от огня руками.

Кинулся к окнам, но стихия уже бушевала снаружи. Мне тут же вспомнился пожар в Доме Весталок – поджигатель добрался до Карфагена? Кто-то пытался нам помешать?

Найдя Ливия, я примкнул плечом к его плечу. Поднималась удушающая гарь – я закашлялся, не в силах остановиться.

– Вниз! – Ливий утянул меня на пол, где дыма оставалось поменьше.

Мы поползли к выходу, держась и вытягивая друг друга. Ливий сказал, чтобы я избегал зловонных луж – если попадут на одежду, огонь охотно перекинется на меня. Я напарывался на осколки, но ссадины на руках и коленях волновали в последнюю очередь. Мы подобрались к двери, едва минуя опасный участок. Огонь облизывал стены, шкафы, поднимался к потолку, растворяясь под ним чёрным дымом.

Я вспомнил все бранные слова. Кожа взмокла, покрылась испариной, дышать без кашля было невозможно. Пот заливал глаза, я постоянно вытирался, но взор мутнел.

Забарабанив по двери, я зарычал от ярости:

– Не поддается!

Ливий коснулся моих наручей, тесня:

– Я… попробую…

Я уступил, опасливо поглядывая на языки пламени, норовившие обглодать наши спины. Ливий, судорожно перебирая складки тоги и смахивая пот, вынул из ножен на бедре ритуальный клинок и всадил в дверную щель.

– Янус, открывающий двери, я молю тебя, – шептал молитву он, поднимая лезвие выше, – пусть она откроется…

Сердце так и норовило вывалиться из груди. Дыхание спёрло, внутренности закоптились, гарь налипала прямо на лёгкие. Под самым ухом лязгала сталь ритуального ножа.

– Засов большой… я не взломаю… – Ливий закашлялся, накрыл голову тогой и прикрыл рот и нос. Он продолжил дёргать рукоятку кинжала, но она упиралась во что-то. – Не выходит, Луциан… Не выходит…

Его голос сорвался, а нож вырвался, саданул по ладоням и с лязгом упал на пол.

– Успокойся, Ливий, – произнёс я, хотя Пан стискивал и мою глотку ледяными пальцами кошмара. – Дыши. Я попробую по-другому. Отойди-ка.

Меня клонило в сон, но я бил себя по лицу, не давая потерять сознание. Достав копьё, поставил его напротив щели – спину жарило дыхание огня, а обзор затягивало пеленой, не то от дыма, не то от головокружения. Я разогнался и со всей силы всадил наконечник. Он вонзился, рассыпая фонтан щепок. Потянув гасту в сторону, я упёрся ногой в косяк и стиснул зубы. Мышцы напряглись, вздулись вены, и отовсюду донёсся треск – огня и дерева.

– Дав-вай же… – кряхтел я под монотонные молитвы Ливия.

Когда я потерял надежду, засов снаружи разломился. Дверь распахнулась, и мы, кашляя, вывалились наружу. Я прикрыл один глаз, пытаясь разглядеть сквозь завесу слёз, куда мог побежать поджигатель. Вокруг скопилось прилично зевак, часть которых бежала с сосудами, наполненными водой, чтобы потушить огонь.

Ливий, сжимая горло от спазмов кашля, обходил хижину и стучал по груди. Он наклонился к выжженной траве и принюхался. Я подбежал и спросил:

– Слышишь что-то?

– У него… – Он вдохнул и кивнул. – Похоже, прохудилась ёмкость с поджигающим средством. Пойдём по следу.

Мы последовали по масляным разводам на траве, источавшим слезоточивый запах. Они вывели нас из хижины и повели в сторону густых зарослей. На песчаной дорожке явственно вырисовывались человеческие следы. Стараясь не издавать лишних звуков, мы продвигались сквозь дебри, пахнувшие сыростью и горючим.

Заросли обступали со всех сторон. Узкая тропа уводила в глубь джунглей. Я разводил кусты и пригибал голову, чтобы не удушиться свисавшими тут и там лианами. Осторожно ступая по пружинистому ковру, покрытому толстым слоем мха, осматривал изогнутые, как от хвори, пробковые дубы. На них наползла дымка. Когда ремесленный район остался далеко позади, мы вошли в плотные заросли, которые не пропускали ни лучика солнца.

Ливий остановился и поднял руку. Я замер и прислушался. Стрекотание цикад, шелест листьев, в которые зарывались мелкие зверьки, вопли обезьян – всё смешалось в единый гул. Где-то впереди раздался треск ветки.

Мы спрятались за камнем, покрытым пятнами лишайника. Я прерывисто дышал тяжёлым влажным воздухом. Ливий выпустил в ладонь ритуальный кинжал. Я вооружился гастой с анкилом и вышел вперёд, чтобы в случае чего прикрыть нас обоих. Короткой колонной мы вырвались из зарослей и бросились на тень, черневшую посреди гнезда из лиан. Фигура была едва различима в полумраке.

От прямого удара она увильнула, к тому же бесшумно. Лианы цеплялись за щиколотки и одежду, я пытался не сводить взгляда с врага, которого наблюдал то с одной, то с другой стороны Священного щита, но спотыкался – приходилось поглядывать под ноги.

– Мог бы выбрать местечко для сражения и получше! – возмутился я.

Ливий, державшийся за моё плечо, выглянул.

– Хорош нос высовывать, – шикнул на него я.

– Мне кажется, я его знаю, Луциан, – прошептал он мне в ответ.

Ливий сделал опасный выпад.

– Да твою ж мать! – гаркнул я, завидя летящий в нас нож.

Мне пришлось метнуться в сторону, чтобы закрыть нас анкилом. Лезвие с лязгом ударилось о силовое поле щита и отскочило. Сущность гулко посмеялась.

Однако Ливий хватило времени, чтобы рассмотреть. Он коснулся моего плеча, и я спросил:

– Ну? Кто там?

– Я… я даже не знаю, как тебе сказать. – Он толкнул меня влево: – Берегись!

Враг чем-то плеснул из сосуда, лишь фиолетовая жидкость достигала почвы, тут же обращалась в блестящий пар. Мы отпрыгнули, чтобы не обжечься о зелье, и я выглянул из-за анкила.

Чёрное, словно сотканное из тьмы, существо повернулось к нам бледной физиономией: костяной нарост с пустыми глазницами, длинным носом и верхним рядом клыков.

– Ну и что за птица-переросток? – Я изогнул бровь.

– Это Призрак, – ответил Ливий, – тот, что вывел меня из топей, на которых затонула матушка.

Я моментально вспомнил историю, которую он рассказал на либурне. Так вот кого видели родственники погибших младенцев!