Сила Медведь - М. Г. Лой

твари. Продажные твари. Сколько от них зла. Дети тех сволочей, что сотворили Конец Света. В то время пока их деды отсиживались в своих подземных городах, простые люди, наши предки, Лучезар, отстраивали этот мир заново. Возрождали его. Впрочем, не мне тебе об этом говорить, ты лучше меня знаешь эту правду. Мы по праву должны владеть этим миром. И мы им владеем… Серебряные состоят в организации уже давно. Они не верхушка айсберга, но выполняют свою работу хорошо. Стольких людей уже убили, разорили семьи… Я не могу найти хотя бы что-то, что можно использовать против них. Даже вон тот знак, что я скопировала… Он не козырь. Игорь таких вырезал мечом, зачастую без суда. Об этом ты тоже знаешь не по наслышке. А я не могу так, и сама не знаю почему. Ведь злости во мне столько же, сколько в Игоре. Сколько в других правителях. Но видно, она не такая. А может её и правда не так много. Так вот, мой красивый Княжич, возвращаясь к нашей больной теме: ты убьёшь меня, так хочу я, чтобы меня никто другой не убил, потому что пировцы уже давно наточили топор и меч, дабы снести мне голову.

— Ясно…

— На первый взгляд кажется, что моя смерть будет для них благом, — горько усмехнулась она. — Хотели убить, сдохла сама. Каким образом? Не важно. Важен результат… Но… я уже говорила, что умерев по своей воле, заставлю их нервничать. Мой план таков: чтобы стол Кровавого Терема перешёл от одного правителя к другому, Граф должен оставить наместника. У меня такового нет. Если, не сделав выбор, Граф умирает, то право назначить государя остаётся только лишь у Великого Князя. Но… Святогор умер. Для того, чтобы Мстислава взяла на себя роль правителя и сделала выбор, должна случиться инаугурация. Которая по древнему закону Славорусии пройдёт только первого снеженя, то есть через месяц, после кончины прежнего Князя. Когда это случиться, они будут всячески давить на неё, предлагая ту или иную кандидатуру. Рано или поздно Мстислава Затворница укажет на кого-то одного. Однако… на кого именно? Ведь занять это место желают многие. Место Великого Князя опасно, а вот столец Кровавого Терема занимай, кто хош. Потому, в жажде владеть хотя бы одним столом — пока что — пировцы начнут грызть друг другу глотки. Скажу тебе, погрызут не все и не многие, однако же, уверена, верхушка поредеет. Таким образом, заняв этот престол, к главному столу путь будет уже открыт. Московский стол есть, я говорила тебе, там уже целый царь, — тут Светлана хмыкнула, — Кровавый тоже. Осталось дело за малым. Мстиславу сразу не убьют. Зачем? Поиграются немного. Годков этак десять. А коль совсем понравится игрушка, так оставят на дольше. Хотя опасно, конечно же. Мстислава — затворница, но кто ж её знает? Она всю жизнь в тени. Она всю жизнь в Тереме. Она так захотела и решила. И она дочь своего отца… Борис был мягким и добрым. Открытым и светлым. Он мерил людей по своей чистой душе. И был убит в спину. Добромир — жёсткий и мстительный. Злобный и хитрый. Сильный, скрытный, тщеславный. Оттого и сгинул в битве, о которой никто не знает. Остался бесславным. Святогор слабый. Потому пустил всё на самотёк. И даже Триглавы не смогли это течение обернуть вспять или же направить в иное русло. И я не смогла. В какой-то момент, потерялась. Со смертью Игоря для меня мир померк. И мне стало всё безразлично. А когда вернулась, даже не знала, с чего начать или быть может — кончить. Из всех детей Игоря достойным власти был Добромир. Он слишком сильно был похож на своего отца. В нём жила злость и ярость. Часть войска, с которым он пошёл на Османию за славой, предала его. Так заканчивает глупец. Впрочем, не зря же Добромира звали Дураком. Дураком был — дураком и умер. Тих убили одним и тем же почерком — Бориса и Добромира — так же убили и Игоря. «ПиР» устранил всех. Только Миробор и Бабушка Ягодка смогли остановить этот ужас. Потому Святогор и остался жить… — Светлана уже бормотала себе под нос, уйдя далеко в дебри своих мыслей. Но Лучезар её не перебивал. — И ты сын своих предков, — неожиданно обратила она на него свой ясный взор. — Сын своего государства. Я отпускаю тебя, и не потому что ты не заслуженно здесь сидишь, и не потому, чтобы ты очистил своё имя, а для того, чтобы ты отомстил и проредил ряды этих тварей.

Некоторое время Княжич смотрел на неё пристально, потом выдавил:

— Не покидает меня чувство, что это идея не столь Серебряного, сколько Рыжего Чёрта. А может даже и всех Триглавов.

— Не говори так о Харитошке. И о Мироборе, и о Ягодке. Харитошка хороший мальчик, а Миробор и Ягода стараются изо всех сил.

— Мы все стараемся. И старались. Но только вот ты устала…

— Устала, мой красивый Княжич, — она немного подумала, с лёгким прищуром глядя на него, а потом продолжила: — Серебряного надо было лишь подтолкнуть. Маты нет, несколько лет назад кто-то ей отрезал голову. Кто? До сих пор не известно. А ты сам долгое время таишь в себе не столь злобу, сколько ярость и жажду крови. Я не смогла излечить твои душевные раны, хотя пыталась. И в какой-то момент вдруг подумала: а надо ли это делать? Месть ни к чему не приведёт, но может её использовать во благо всего народа и государства? Прости меня за это, Лучезар, но я хочу использовать твою ненависть, как предлог для чего-то ужасного. Давай состряпаем здесь и сейчас новый уговор. Слушай: ты мне отрезаешь голову, а я не зову стражу. Если я позову стражу и обвиню тебя в попытке убийства, то тебе уже будет грозить Замок Цепного Пса. Есть ли резон сопротивляться в таком случае?

Лучезар коротко пожал плечами и вдруг хмыкнул.

— О, Космос, что говорит женщина, которая практически вечность занимала упырский престол? Ей-богу, девчонка, — Лучезар спрыгнул с притолоки и выпрямился во весь свой рост. Графиня продолжала стоять у входа в кухню, крепко держа свой клинок. Она была готова в любой момент продолжить бой. — Я хочу, чтобы ты ушла на своих ногах и продолжила заниматься своими обязанностями, как и раньше. Но ты упираешься, да ещё и угрожаешь мне. Говоришь о моей душе и боли, делаешь острее мою жажду мести. Хорошая команда: ты и Харитон. Ещё