Сила Медведь - М. Г. Лой

не ясно, кто из вас Не-Ясный. Ну тут ты права, оставим Харитошеньку в покое. Пусть Рыжему Чёрту не икается. А то ещё сдохнет ненароком. — Тут Светлана улыбнулась. Не то, чтобы Харитона, её первого советника не любили, просто… Не любили. — И если честно, я бы поговорил с тобой ещё немного, но сама понимаешь — некогда. Скоро полночь, а насколько я знаю, идиоты всегда приходят в это время. Будто об этом прописано в небесных правилах. Уговора не будет, голову я рубить не стану. Разве я похож на дебила, который своими руками готов убить Мать всех упырей? Разве я похож на того, кто хочет на себя примерить одёжу предателя и сволочи, о которой потом будет весь мир гадости говорить и имя которого потом будут поливать грязью…

— Об этом…

— Хватит слов! Я всю жизнь жил по чести, а теперь ты предлагаешь мне об эту честь вытереть ноги? И сама вытираешь о меня ноги?! — оборвал её грубо Лучезар. — Хочешь, чтобы москвичи перегрызли друг другу глотки? Пусть будет так, управляй их алчностью. Но мной управлять не надо. Я нападаю, — предупредил он и сорвался с места так быстро, что Светлана еле-еле успела отпрыгнуть в сторону, а на том месте, куда упёрся ногами Лучезар, чтобы оттолкнуться и сменить направление, осталась приличная вмятина.

Некоторое время в спальне было сплетение из смутно видимых тел, а потом они переместились в кухню, и Лучезар схватив со стола тарелку с орехами, выкинул их ленивым движением и параллельно с этим изогнулся так, что меч чиркнул по шее Графини. Лучезар подхватил женщину со спины, прижал к себе, подставляя под льющуюся кровь чашку. Голова Светланы откинулась назад, она держалась на тонкой коже, глаза смотрели куда-то вдаль. Они были живые, но не мигающие. Даже ресницы не дрожали.

Когда чашка наполнилась, Лучезар подтолкнул Графиню к металлической раковине, нагибая вперёд. Кровь побежала туда. Придерживая голову, Княжич шумными и крупными глотками опустошил чашу. Подставил её снова под бурно бегущую кровь, опустив на дно мойки. Бегло глянул на время — часы висели на толстой цепи под арочной притолокой, они были с двойным циферблатом: один смотрел в кухню, другой в спальню. Время было позднее, одиннадцать-тридцать-шесть. Глянув на Светлану снова, Лучезар подумал, что кровь будет литься ещё несколько минут, до тех пор, пока не начнёт затягиваться рана. Надо успеть всё и сразу.

Кое-где на полу была кровь, и Лучезар покривился. Подхватив лежащее рядом с мойкой полотенчико, кинул его на пол, растёр им алые капли. Называется убрал следы. Когда под рукой тело Графини забилось мелкой дрожью, он глянул на затылок. Затем схватил за волосы и тихонько потянул голову назад. Послышалось чавканье, бульканье и звук, как будто плоть отрывают от плоти. Заглянув в рану, отметил, что кровь стала течь меньше. Подхватив Светлану на руки, метнулся обратно в спальню и уложил на наполовину разбитую кровать. Затем бегло осмотрел комнату и нашёл вонзённый в притолоку кинжал Сна. Выдернув его из бруска, он очистил лезвие о рукав рубашки, затем перехватил рукоять обеими руками и с силой ударил им Графиню в грудь.

Долго во Сне Светлана не сможет пробыть, ибо этот кинжал Лучезара. Однако для Княжича это был единственный вариант.

Со Светланой ничего странного не произошло. Когда серебряное лезвие мягко вошло в плоть, достигая гулко бьющегося сердца, Графиня глянула на Лучезара печальными глазами и высохла, как деревце, обратившись в скелет на который была натянута кожа. Рана на шее стала рваной полоской.

Подхватив Светлану на руки, Лучезар спустился в библиотеку. Аккуратно положив её на пол, он сдвинул один из стеллажей, открыл люк, что был проделан в полу, и уложил Графиню в открытый тёмный зев, застеленный мягким, тёплым одеялом. Вернув люк и стеллаж на место, поправил половик и вернулся в разгромленную спальню.

Пройдя на кухню, жадно выпил кровь из чаши, затем попытался вновь стереть полотенцем следы, но бросил по его мнению глупое занятие. Осмотрев себя в зеркале, решил-таки сменить свитер и рубаху. Надел белоснежную с вышивкой сорочку и серый свитер. Потом кожаное пальто. Обулся. Вспомнил про туалетную бумагу. Зашёл в туалет, взял один рулон, с большим трудом затолкал его в мешок. Закинул мешок за спину, крепко сжал рукоять меча. Потом отложил его, вытянул из-под разрезанного на три части ящика комода простынь, порвал её и перемотал ладонь. Раны ещё были видны, но кровь уже не текла. Некоторое время смотрел на перемотанную кисть, после чего снял тряпку и отбросил её. К чему она? Крови уже нет, а порез к завтрашнему дню затянется совсем. Стёр красные следы с лезвия. Затем в который раз присел на кровать и услышал, как прошелестела, открываясь внизу дверь. Нахмурившись, он удивился: неужели люди Серебряного решили войти через парадный вход? Однако следы принадлежали знакомому человеку. И это был не Николай.

Неужели?..

Нет.

Чушь.

Бросив быстрый взгляд на часы, Лучезар покривился. Без четырёх минут двенадцать. Не факт, конечно, что за ним придут в полночь, но всё же…

— Простите, — проговорила растерянная служанка. Видно было, что её подняли с постели. Она стояла в рубашке и в штанах, но в руках у неё был веник, швабра и ведро. Она заглянула в спальню с таким перепуганным лицом, что Лучезару показалось: ещё мгновение и женщина упадёт в обморок. Мысль о том, что она тот самый человек Серебряного, который должен был прийти за ним, утонула в осознании того, что с веником и шваброй на него ещё никто не нападал или же не пытался его… скажем так, спасти.

— Тебе чего? — осведомился Лучезар, прищуриваясь. Но вопрос оставался открытым: как и почему она здесь оказалась?

— Меня послали к вам. Сказали тут надо… убраться, — пробормотала она.

— Кто?

— Харитон Степан…ович Не-Ясный, — ответила она.

— М, — только и сказал Княжич, закинув ногу на ногу и подперев подбородок рукой. Локоть он поставил на колено и внимательно следил за женщиной. Она ждала от него другого объяснения или разрешения, однако Лучезар молчал, и она начала волноваться и нервничать и переминаться с ноги на ногу. Обута она была в тапочки, но на ногах были вязанные, тёплые носки.

А в спальне был настоящий хаос. И Лучезар в этом хаосе казался естественным, будто разбитая мебель, порезанная одежда, разбросанные вещи были обычной обстановкой.

— Так… мне убираться или уйти? — продолжая быть растерянной произнесла она. Княжич видел: служанка хотела уйти.

Лучезар уже открыл рот, чтобы отправить её восвояси, но резкое ощущение, скрутившее его