MAYDAY 2 - Ксения Кантор

Понимая, что больше не может здесь находиться, мужчина встал. Пошатываясь, вышел из комнаты, не обращая внимания на пьяные вопли за спиной, и побрел в сторону больницы. В лицо бил холодный осенний ветер, нещадно трепал одежку, но Крамар едва ли обращал на это внимание. Дойдя до излюбленного места под раскидистой березой, мужчина замер, устремив неподвижный взгляд на освещенные окна больницы. Кабинеты, палаты, люди в белых халатах – другой мир, целая планета, теперь абсолютно недосягаемая. Вдохнув стылый воздух, он явственно ощутил запах кварца, стерильного раствора и йода. Время от времени в окнах мелькали бывшие коллеги. И тотчас накатывал гнев, болью стреляло в висках. Хотелось схватить булыжник и расколотить их головы. Бить до тех пор, пока не вытекут мозги. Они теперь работали в настоящей больнице! Обрабатывали белы рученьки антисептиком, гоняли чаи в ординаторской, наверняка жили в приличных условиях и мылись каждый день.

А ему на ноги надели цепь. Кинули в коморку с вонючим алкашом без возможности уединиться, побыть в тишине. И снова вручили метлу. Где справедливость?

Но больше всех Крамар ненавидел Кристину. Мерзкая гадина не спешила раскрывать своих секретов и явно не намерена делиться. Небось живет себе припеваючи в тепле и достатке, а миллионы людей страдают, мучаются от вируса. Они достойны спасения! Все они.

Он затрясся от бессильной злобы и сжал кулаки.

Ничего, он своего добьется. Все выпавшие на его долю испытания, посланы не просто так. Это проверка, испытание на прочность. Многие великие проходили через страдания и лишения ради благой цели. Он должен выдержать!

Потому что только он может спасти мир.

Это вознесет его до уровня великих, впишет его имя в историю. Вот тогда все оценят!

Успокоив себя, Крамар углубился в детали своего плана. Днем было не до этого, все время уходило на научные разборки. Тяжело все держать в голове, но и вести записи нельзя. Кто-то мог подсмотреть и украсть. Нет, больше таких промашек он не допустит. А вечерами, когда голова уже не соображала от потока научных рассуждений, он отдыхал, пошагово обдумывая дальнейшие шаги.

Полностью уйдя в свои мысли, мужчина замер.

Внешне он оставался абсолютно неподвижен. И проходившие мимо люди не обращали на него никакого внимания. Скользили мимолетным взглядом и шли дальше. Сумасшедший, псих, что с него взять? Тогда как Крамар уже мчался по лесу в сторону ближайшего города, где можно отыскать больницу или лабораторию и наконец-то уже заняться исследованиями по-настоящему. И изменить мир.

С голых ветвей капала вода, ставшие ледяными кандалы жгли холодом щиколотки. Но надо терпеть. Осталось немного.

***

Аркаша ворочался на узкой, жесткой кровати, злобно тягая комковатое одеяло. Он то обливался потом от нестерпимой жары, то ежился от озноба. А все одно – уснуть не мог. Хмельной туман схлынул, и голову вновь одолевали безрадостные мысли. Он посмотрел на тусклый прямоугольник окна с оборванной занавеской. Из него в убогую комнату лился илистый, мутный свет. Словно кто-то ведро с грязной водой опрокинул. Вокруг раздавался разноголосый храп. Вчерашние собутыльники спали, кто где. От спертого воздуха, провонявшего кислым потом и вонью тел, вновь стало жарко. Он со злостью откинул одеяло и поднялся. Пол устилали пустые бутылки, бычки, разбросанные вещи. То и дело спотыкаясь, Аркаша доковылял до окна. На небе медленно занимался рассвет – серый, неприветливый и промозглый. Совсем как его жизнь.

На столе лежала папиросная пачка. Схватив ее, он сунул внутрь пальцы и принялся шебуршать, но там было пусто. Его и без того поганое настроение, рухнуло ниже плинтуса. Аркаша поскреб щетину на подбородке и поморщился. От него тоже воняло, он чувствовал. Стало до омерзения противно. А когда-то каждый день брился начисто и смачивал щеки лосьоном. Алке нравилось. А ему нравились ее широко разведенные ноги. Стерва.

Он ведь старался, крутился как мог. После того как разогнали их шайку и назначили Рокова, устроился в ремонтный цех. Лебезил перед начальством, хватался за любую работу. Но уже через месяц вылетел из-за трясущихся рук, которые никак не желали слушаться и прилаживать детали. Скотина начальник заметил и выпер. Потом была столярная мастерская, теплицы, в кладовщиках и вовсе продержался три дня, поймали на воровстве. Так, он скатился до самой грязной, тяжелой работы мусорщика. Собирал помои с кухни, мусор из уличных урн, зловонные мешки из туалетов. Потом мыл, скреб, очищая мусорные баки от чужих плевков и окурков. От натужной работы рвались жилы, а тошнотворный смрад, казалось, навсегда въелся в его волосы и кожу. Самое обидное, платили за рабский труд жалкие гроши. К концу рабочего дня он мечтал только об одном – поскорей выпить. Хоть капельку, крошечный глоточек, чтобы отпустило. Собутыльники всегда находились. Такие же горемыки, они жаловались друг другу на дерьмовую жизнь и вспоминали, как было раньше. Он ненавидел их до искр в глазах, но и отказаться не мог. Только с ними мог забыться, на время подменить реальность сладкими воспоминаниями, а то и вовсе помечтать. А потому каждый вечер они кочевали из одной тесной комнатушки в другую, и за ними шлейфом тянулся прогорклый дым безнадеги и дешевых папирос.

Утрами его мучило тяжелое похмелье, и Аркаша клялся всем богам на свете, что сегодня ни капли. Но затем все повторялось вновь – вонь, отходы, непосильный труд и долгожданное облегчение. И не выбраться, не разорвать порочный круг. От собственного бессилия хотелось орать и материться, но больше всего выпить.

Но ничего. Вскоре он вырвется. Навсегда покинет проклятую базу и больше никогда не станет горбатиться на других.

Если он все верно понял, у Дока был какой-то грандиозный план. Надо подыграть, выведать подробности, а в последний момент кинуть идиота. Ведь тащить в свободную жизнь поехавшего шизика он не собирался. Аркаша сладко щурился, предвкушая большие перемены. В тщедушной груди зарождались первые ростки надежды.

Глава 29.

5 ноября.

Долгий, невероятно насыщенный день подошел к концу.

Стоило переступить порог дома, как на Марка обрушилась безобидная, но весьма настойчивая особа. У «особы» был забавный растрепанный пучок на голове, синие в клетку домашние штаны и коротенькая светлая футболочка. И весьма нетерпеливый, настойчивый взгляд. Этакая заноза в его сердце. Разглядывая Кристину, он не смог сдержать улыбки. Поскольку он продолжал молчать, девушка выразительно зыркнула и поторопила:

– Рассказывай, как все прошло?

– Все хорошо.

– Боже, я же сейчас умру от любопытства!

Скинув куртку, мужчина прошел в гостиную и устало опустился на диван. В любой другой ситуации он бы для начала