Близнецы. Том 1 - Дарья Чернышова

– Я пошутила, Модвин.

Чернявая батрачка из прислуги младшей госпожи Фретки поднесла Хореве таз с водой и льняное полотенце. Пока гость умывался, Сикфара снова поймала взгляд Модвина и чуть приподняла уголки пухлых губ – точно так же, как девушка с портрета. Над ухом загудел голос Гоздавы, и Ортрун рассмеялась какой-то его шутке.

Модвин решил, что ему нужно немедленно отсюда бежать, но не мог сдвинуться с места, не напоровшись на чей-нибудь взгляд. И когда его вдруг больно ткнули в поясницу, он от растерянности забыл обернуться.

– Я спасу тебя, – шепнула Ютта. – Ухер со Стмеликом ждут во дворе. Крынчик тоже. Иди.

– Спасибо, – так же шепотом ответил Модвин. – За все.

Кормилица ткнула его еще разок для верности и проводила ободряющим кивком.

Люди, у которых вместо имен прозвища, должно быть, всегда неплохо друг с другом ладят. По крайней мере, Крынчик вполне запросто общался со здоровяками, которых, в общем, и представил себе Модвин, когда Ютта их коротко описала. Они походили друг на друга, как братья, только Ухер часто почесывал непроходящую красноту на лице, а Стмелик недобро поглядывал на всех из-под густых бровей, одну из которых пересекала седина.

Модвину казалось, это очень важно – научиться сразу их между собой различать, чтобы ненароком не назвать одного именем другого. Он даже приложил усилие и запомнил, как зовут каждого из новобранцев, волею случая оказавшихся сегодня в его распоряжении. Он всмотрелся в их лица, знакомые и в то же время совсем чужие, и тихо спросил хорунжего:

– А где Радек?

– Котел вчера себе на ногу уронил, – со вздохом ответил Крынчик. – Ходить не может. Вальтер Жильма рвется вместо него ехать. Возьмете?

Модвин, замявшись под тяжелым взглядом седеющего Стмелика, молча кивнул.

– Господин! – звякнул вдруг со стороны хозяйственных построек немолодой женский голос.

Обернувшись, Модвин выставил вперед руки, чтобы замедлить летящую на него сухощавую батрачку с растрепанным пучком седых волос на затылке. Вильма поклонилась, подпрыгнула и взглянула на него с материнской нежностью, а Модвин понял, что у него на шее повисла целая куча отрезанных куриных лап.

Даже наедине с Сикфарой он никогда не испытывал такой оглушительной, всеобъемлющей неловкости.

Крынчик почесал нос, пытаясь спрятать улыбку. Ухер и Стмелик обменялись мрачными взглядами. Вильма опять присела в поклоне и убежала с чувством выполненного долга. Модвин ощущал себя Радеком Стужицей, накануне вылазки уронившим на ногу котел.

Он снял оберег через голову и аккуратно повесил на дверной косяк арсенала. Потом, стараясь сделать вид, что ни к кому в частности не обращается, произнес:

– Я предпочитаю щит.

Крынчик крякнул, а вместе с ним и кое-кто из новобранцев. Стмелик почесал полуседую бровь и тайком Модвину подмигнул. Ухер тоже усмехнулся и, позвав за собой товарища, пошел к конюшням.

Уже у ворот, как Модвин надеялся, о куриных лапах никто не вспоминал.

Ухер верхом на гривастой черной лошади первым преодолел сааргетский ров и повернул на юг. Рядом с Модвином ехал Крынчик, а сразу за ними – Габор, кривоносый новобранец, который тоже был у пустого кургана, и Вальтер из Жильмы. Остальные двигались следом в полном молчании, отчего Модвину казалось, что к его спине прилипла какая-нибудь грязь, а все уставились на нее и смотрят.

Потом, к счастью, они встретили двух девиц с плетеными туесками на плечах и ложно скромными выражениями на чистых лицах, и это подарило тему для бесед и шуток на внушительный отрезок пути. Крынчик как-то сразу помрачнел, и Модвин с трудом решился заговорить с ним:

– Я хотел спросить, – начал он, осторожно подбирая слова. – Что тебе снилось, когда ты… ну… не мог проснуться?

Крынчик смял в кулаке поводья и ответил коротко:

– Анька снилась.

– Кто это – Анька?

– Моя жена.

– Я не знал, что ты женат.

– Был.

– Вы развелись?

– Батраки такой дурью не маются. Умерла она.

– Как-то… рановато.

Крынчик опустил гладкий прыщавый подбородок и взглянул на Модвина исподлобья.

– Мне двадцать лет. Если по-хорошему, уже дети должны быть по пояс ростом.

Модвин тут же подумал о Сикфаре, произвел в голове несложные вычисления и понял, что в три года ребенок вряд ли будет ему по пояс ростом. Даже в этом, по меркам Крынчика, он умудрился сплоховать.

Остаток пути Модвин вполголоса обсуждал с Ухером и Стмеликом место, куда они направлялись: старый курган-палисад, временную крепостицу, огрызок прошедшей войны – обнесенный частоколом двор под присмотром деревянной башни на насыпном холме. Таких в свое время немало выросло вдоль восточной границы, но большинство сгорели и потом использовались в качестве братских могил.

– Там тоже холм давно травой зарос и башни никакой нет, но частокол стоит, хоть и кривенький, – рассказывал Ухер. – Мне эта рухлядь никогда не нравилась. Как заговорили про контрабанду, я про нее сразу и вспомнил. Пригляделся, почесался рядом пару дней – тишина. А потом как-то ночью оттуда выполз парень на хромом муле.

– На хромом муле? – недоуменно переспросил Модвин. – Ночью? И куда он поехал?

– В Жильму, на мельницу. Дверь ключом открыл, потоптался и мигом вылетел. Мул-то хоть и хромый, а обратно ветром его домчал.

– Почему вы его не задержали?

– Там только я был, – сказал он и перешел на полушепот, – да и не совсем я. Лапками особо никого не задержишь. Ну, вы понимаете.

– Ладно, – поспешил сменить тему Модвин. – Что за частоколом?

– Я насчитал полдюжины голов.

– Скота?

– Людей.

– Их уже больше, – вмешался Стмелик, яростно потирая бровь.

Модвин напрягся.

– Сколько?

– Хрен знает. Десяток, может быть.

Ухер нахмурился.

– Так ты это…

– Тихо. – Стмелик вскинул голову, словно увидел противника прямо перед собой. – Сука. Скажите ребятам, чтоб припустили. Они решили сматываться.

– Сейчас? – опешил Модвин.

Стмелик кивнул Ухеру и шлепнул коня по шее.

– Но!

Ухер пожал плечами, взглянул на Модвина и сделал выразительный жест, мол, прошу, господин, командуйте. Впереди, за реденькой березовой рощей, замаячил высвеченный закатными лучами зеленый холм.

Модвин сглотнул, привстал в стременах, обернулся и отрывисто произнес:

– За мной.

Он успел заметить, как изменилось выражение лица Вальтера Жильмы, но не успел понять, что оно означало.

Они оставили лошадей под присмотром в роще и, дожидаясь Стмелика, подкрались поближе к частоколу с подветренной стороны. Вернувшийся разведчик подтвердил, что в лагере по меньшей мере десять человек – только тех, кого он заметил снаружи и в окнах землянок. Крынчик, очевидно, прикинув в уме не самые лучшие шансы – очень могло статься, что один к одному, – почесал подбородок и спросил:

– Что будем делать?

Модвин тихонько прочистил горло.

– А какие у нас варианты?

– Ну, мы либо идем туда, либо