Инженер Петра Великого – 4 - Виктор Гросов

— А я здесь при чем?

— У вас огромный опыт по передвижению войск в подобной местности. Враг знает наши пути. Он будет нас ждать. Идти по старым маршрутам — верная смерть. Ваша дочь сказала, у вас огромный опыт по передвижению войск по горным перевалам.

Повисла тяжелая тишина. Капитан буравил меня взглядом, будто пытался просканировать насквозь, увидеть, вру я или нет. Мне нечего было скрывать.

— Кто украл карты? — наконец спросил он.

— Точно не знаем. Но след тянется к шведам и их новым дружкам, англичанам.

Он медленно кивнул, словно мои слова лишь подтвердили то, о чем он и сам думал.

— Англичане… Эти всегда ищут, где навариться. Так было, и так будет.

Он отвернулся к стене, на которой висело старое трофейное оружие. Долго молчал. Я ждал, боясь спугнуть его решение неосторожным словом.

— Хорошо, — наконец произнес он, не оборачиваясь.

— Я помогу вам. Но не из любви к вашей России, а потому что ненавижу англичан и их продажных подпевал. Они погубили мою карьеру, они же оклеветали меня перед королем.

Он повернулся ко мне, и в его глазах горел холодный огонь.

— Однако, барон, у меня есть условия.

Я кивнул, готовый выслушать.

— Во-первых, моя дочь не должна знать о моем участии. Она и так слишком много страдала из-за моих дел. Во-вторых, я не стану сидеть в ваших канцеляриях и чертить карты для бездарных штабистов. Если хотите моего совета — везите меня с собой.

Последнее условие заставило меня задуматься. Капитан был немолод, а путь предстоял тяжелый. Но отказать ему значило потерять единственный шанс.

— Договорились, — сказал я. — Но путь будет опасный.

— Я видел больше опасностей, чем вам снилось, барон, — усмехнулся он.

Мы условились о встрече через три дня. Я ушел в ночь, обдумывая новый план. Если де ла Серда действительно сможет сделать новый маршрут, как провести отряд по неожиданным тропам, то у нас еще был шанс переиграть шведов и англичан, с учетом уже имеющегося плана по ложной цели в лице Орлова.

Глава 4

Каляску мотало по дороге так, что, казалось, все внутренности вот-вот поменяются местами. Путь от Питера до моего Игнатовского — сплошные ямы да ухабы. За окном тянулась унылая хмарь, рассвет лениво пытался продраться сквозь свинцовые тучи, но получалось у него так себе. В нос бил въедливый запах сырой кожи и конского пота — стандартный ароматизатор для путешествий в этом веке. Я поплотнее запахнул дорожный плащ, хотя знобило меня не столько от промозглой рани, сколько изнутри. В голове до сих пор гудело от столичных событий, и нужно было срочно разложить все по полочкам, пока весь этот питерский бедлам окончательно не выветрился.

Главный профит от поездки — это договор с капитаном де ла Серда. Старый испанец, обиженный на весь белый свет, оказался моим козырным тузом. Ровно в тот момент, когда вся лапландская затея начала трещать по швам из-за «слитых» карт, судьба подкинула мне человека, который мог проложить тропу там, где ее и черт не найдет, не то что шведский генштаб. Это была просто дикая удача, настоящий прорыв. Теперь у Орлова и его «группы захвата внимания» была четкая и понятная задача: гонять шведов по лесам, следуя слитым маршрутам. Пусть себе носятся, пока мы с основными силами тихой сапой просочимся к цели по тропам, которые укажет старик. План из авантюры «пан или пропал» превратился в элегантную многоходовку.

Я снова и снова прокручивал в голове наш ночной разговор. Каждое слово старика было на вес золота, за каждой фразой чувствовались десятилетия службы. Никаких дурацких вопросов, никаких «а какие мне гарантии?». Он просто ненавидел англичан и всю их подтанцовку с такой лютой яростью, что одной этой ненависти хватило, чтобы он, не раздумывая, вписался в нашу авантюру. А его условие — идти в поход лично — только подтвердило, что он не штабная мыша, а настоящий полевой командир, хотя и списанный в утиль. С ним наши шансы на успех значительно возросли.

Но стоило мне подумать о капитане, как всплывал другой образ. Его дочь. Изабелла. Ох уж этот бал и наше знакомство. Перед глазами так и стояла ее точеная фигура в простом темном платье, которое смотрелось в сто раз выигрышнее, чем все эти перья на придворных фифах. Гордая осанка, чуть тронутые печалью губы и глаза. В них было все: и горечь за отца, и тоска, и какой-то едва сдерживаемый внутренний огонь, который она прятала за маской ледяного аристократического спокойствия. Понятие «знойная испанская красота» оказалось не фигурой речи. Она была живой, настоящей, и от этого цепляла еще сильнее.

Я раздраженно потер виски. Какого лешего я вообще о ней думаю? Гормоны, чтоб их, разыгрались не вовремя. У меня на кону стратегическая операция, тысячи жизней, судьба целого проекта, а я тут перебираю в памяти воспоминания о красивой девушке. Это было опасно. Такие мысли расслабляют, отвлекают, сбивают с толку.

Чтобы вышибить этот образ из головы, я заставил себя думать о проблеме номер один. О самой реальной и самой большой угрозе с момента визита английского посла. Лорд Эшворт и его вежливые, вполне конкретные наезды.

«Последствия для наших торговых связей…» Он выдал это с такой улыбочкой, что я сразу понял, что за этим стоит. Весь наш план по захвату руды мог пойти прахом, разбившись о дубовые борта английских линкоров. А ведь шведов нужно лишить этих рудников, это значительно урежет их возможности. Более того, Россия, при всех богатствах Урала, точно будет в выйгрыше от лапландских залежей, а там и самих шведов можно под протекторат загнать, если СМку вывести на промышленный выпуск.

Балтика. Вот где собака зарыта. Эта серая, неприветливая вода была для нас и дорогой жизни, и смертельной ловушкой. Сейчас там хозяйничали шведы. Но если к ним на подмогу придет британский флот, пусть даже пара-тройка кораблей под флагом «защиты коммерции», то для нас море захлопнется. Наш молодой флот, петровская гордость, — по сути, птенец. Против объединенной эскадры он не продержится и дня. Нашу экспедицию утопят еще на подходе, не дав даже ступить на берег. И все мои гениальные планы, карты де ла Серды, все мортиры и фузеи — все пойдет на корм местной салаке.

Я задумался. Вокруг мелькали тоскливые пейзажи Ингерманландии — болота, жидкие