Fallout: Ядерная Самба - Джон Сан

Одна из «Пираний», самый молодой и дерзкий на вид, с заточенным куском арматуры в руке, сделал шаг вперед.

— Acha que pode falar assim com o Chefe, seu merda? (Думаешь, можешь так говорить с Шефом, дерьмо?)

— Seu cachorro está nervoso, — заметил Зед, глядя прямо на главаря. — Не стоит спускать его с поводка. Он может пораниться. (Твоя собачка нервничает.)

Напряжение на площади стало почти осязаемым. «Пираньи» явно не ожидали такого спокойного неповиновения. Они привыкли, что одиночки либо сразу платят, либо пытаются убежать. Главарь перестал ухмыляться. Его пустые глаза сузились.

— Ты смелый, гринго. Или очень глупый, — он шагнул вперед, поднимая свою шипастую дубину. — Даю тебе последний шанс. Выворачивай карманы. Иначе мы напоим тебя твоей же кровью. А потом заберем все сами.

Зед не сдвинулся с места. Его пальцы крепче сжали рукоять мачете. Он видел это в их глазах — голодную жадность, тупую жестокость и уверенность в своем численном превосходстве. Мирный исход был исключен. Они не отступят.

«Что ж, — подумал он. — По крайней мере, если я тут и сдохну, то хотя бы не от жажды».

Он чуть согнул колени, принимая более устойчивую позицию. Взгляд его был холоден и неподвижен, как у змеи перед броском.

— Попробуйте, — тихо сказал он.

И в этот момент молодой «Пиранья» с арматурой, не выдержав напряжения или решив выслужиться, с яростным воплем бросился на него.

Глава 9

Глава 9: Танец с Мачете

Молодой «Пиранья» с заточенной арматурой летел на Зеда, как обезумевший бык, изрыгая нечленораздельный боевой клич. Инстинкты Зеда сработали раньше, чем мозг успел отдать приказ. Шаг в сторону, одновременно выставляя ногу для подсечки. Ублюдок споткнулся, теряя равновесие, и его яростный выпад прошел мимо, арматура со скрежетом чиркнула по бетонной чаше фонтана. Прежде чем он успел подняться, мачете Зеда сверкнуло в тусклом свете. Короткий, точный удар по шее. Кровь брызнула фонтаном, почти таким же обильным, как струя воды из трубы. Первый готов.

Остальные трое на мгновение замерли, пораженные скоростью и жестокостью расправы. Потом, с ревом, бросились в атаку все вместе. Главарь с шипастой дубиной пер по центру, двое других пытались обойти с флангов. Один из них, тот, что с самопальным пистолетом из трубы, лихорадочно пытался навести свое поделие на Зеда.

«Плохая тактика, ребята, — подумал Зед, отступая на пару шагов, чтобы не дать себя окружить. — Кучкуетесь, как стадо мутировавших капибар перед анакондой».

Он резко метнулся влево, уходя от неуклюжего замаха главаря. Дубина со свистом рассёкла воздух там, где он только что стоял. Одновременно он парировал выпад одного из боковых нападавших, лезвие мачете со звоном встретилось с ржавой трубой противника. Отбив атаку, Зед не остановился — разворот, и обратным хватом он полоснул нападавшего по руке, державшей оружие. Тот взвыл, труба выпала из ослабевших пальцев.

Выстрел! Громко, как небольшой взрыв. Зед почувствовал, как что-то горячее обожгло плечо. Ублюдок с самопалом все-таки выстрелил. Краем глаза он увидел, как тот пытается перезарядить свое примитивное оружие. Не будет второго шанса.

Игнорируя боль в плече, Зед бросился на стрелка. Тот не ожидал такой прыти. Удар рукоятью мачете в лицо, хруст костей. Гульмен рухнул, как подкошенный.

Остался только главарь и тот, с раненой рукой. Главарь был не дурак. Он понял, что столкнулся не с обычным бродягой. Его лицо исказила гримаса ярости и, возможно, даже проблеск уважения к противнику, которого он собирался убить.

— Vou te abrir como um porco, gringo! (Я тебя вскрою, как свинью, гринго!) — прорычал он, снова бросаясь в атаку, его шипастая дубина описывала смертоносные круги.

Зед танцевал. Это был не красивый, изящный танец, а грязный, кровавый балет смерти. Он уворачивался, парировал, контратаковал. Каждый его удар был нацелен, каждый шаг выверен. Институтская подготовка въелась в его мышечную память, превратив его в смертоносную машину. Лезвие мачете оставляло кровавые росчерки на телах и одежде нападавших. Он и сам получил пару болезненных ударов — дубина главаря все же задела его по ноге, оставив кровоточащую ссадину, а второй «Пиранья», несмотря на раненую руку, умудрился полоснуть его по предплечью каким-то обломком. Старая рана на боку отозвалась тупой болью.

Но адреналин делал свое дело. Он не чувствовал усталости, только холодную, ясную ярость и сосредоточенность на цели — выжить. Уничтожить угрозу.

«Пиранья» с раненой рукой, видя, что дело плохо, попытался было дать деру, но Зед не собирался оставлять свидетелей или тех, кто мог бы привести подмогу. Короткий рывок, и мачете глубоко вошло противнику под лопатку. Тот захрипел и рухнул лицом в грязь.

Теперь они остались один на один. Главарь тяжело дышал, его размалеванное лицо блестело от пота и крови — не только чужой. На его руке тоже была пара глубоких порезов. Он посмотрел на Зеда с уже нескрываемым страхом, но отступать было поздно.

— Maldito… (Проклятый…) — выдохнул он и снова бросился вперед, вкладывая всю свою силу и ярость в последний удар.

Зед встретил его атаку не блоком, а уходом в сторону, пропуская дубину мимо. Инерция протащила главаря вперед, и на одно короткое мгновение его спина оказалась незащищенной. Этого было достаточно. Мачете вошло между ребер с такой силой, что рукоять почти уперлась в позвоночник.

Главарь замер. Его глаза расширились от боли и удивления. Он попытался что-то сказать, но из горла вырвался лишь булькающий хрип. Потом он медленно, как подрубленное дерево, начал оседать на землю.

Тишина.

Зед стоял посреди небольшой площади, залитой кровью. Его собственная кровь смешивалась с кровью «Пираний». Он тяжело дышал, адреналин начал отступать, возвращая боль от полученных ран. Плечо горело, нога кровоточила. Он оглядел дело своих рук. Четыре трупа. И один живой, но сильно потрепанный оперативник Института.

«Урок номер один в Рио: не будь мудаком, — пробормотал он, вытирая лезвие мачете о штанину одного из убитых. — Урок номер два: если кто-то мудак — пристрели его первым. Или, в данном случае, поруби на куски». Никакого раскаяния. Только удовлетворение от хорошо выполненной работы.

Он быстро обыскал тела. Несколько «тампиньяс» — приятное дополнение. Моток какой-то веревки, кремень и огниво. У главаря, за поясом, он нашел то, что заставило его сердце пропустить удар — сложенная в несколько раз, замусоленная карта местности. Рукописная, с какими-то пометками на португальском. Одна из пометок жирным крестом указывала