Двадцать два несчастья. Том 3 - Данияр Саматович Сугралинов

Я толкнул дверь, но она схватила меня за руку и, глядя в глаза, сказала:

— Спасибо тебе, Сережа. Ты меня уже в который раз выручаешь.

Эмпатический модуль показал, что говорит она искренне: благодарность, облегчение, доверие. Никакой фальши.

Так что вышел на улицу я с ощущением, что все сделал правильно.

Сел в предоставленную Алисой Олеговной машину, и ее водитель отвез меня домой.

Глава 4

Дома я с размаху бухнулся на кровать. Прямо как был, в одежде.

Что-то вымотало меня все это совершенно.

Я даже мяуканье Валеры проигнорировал. Тот, впрочем, понял, что мне не до него, и умолк.

И тут раздался звонок. На экране высветился незнакомый номер, но ответил я машинально, а голос узнал сразу, стоило ответить.

— Епиходов, спустись. Надо поговорить.

Участковый Гайнутдинов? Зачем я ему понадобился? По интонации было понятно, что дело серьезное, но не критичное. Я мысленно прикинул вероятности и пришел к выводу, что речь, скорее всего, о заявлении, которое на меня накатали соседи. А не поднялся он сам ко мне… потому что устал. Наверное… Ладно.

— Сейчас буду, — коротко ответил я и, превозмогая усталость и лень, поднялся с кровати. Положил трубку и посмотрел на Валеру, устроившегося на подоконнике. Я почесал его за ухом, накинул спортивку и спустился.

На улице мелкая морось висела в воздухе. Промозглый ветер пробирал до костей. Лужи антрацитово блестели в неровностях асфальта, отражая тусклый свет солнца, пробивающийся сквозь свинцовые тучи.

У подъезда стояла бледно-серая служебная «Лада-Веста», а рядом с ней, опираясь на капот, Гайнутдинов. Участковый был в форме и смотрел куда-то в сторону.

Рядом с ним замер подросток лет четырнадцати-пятнадцати, в неброской куртке с оторванным бегунком, застегнутой на булавку. Капюшон был надвинут почти на глаза, руки — глубоко в карманах, а плечи напряжены, словно он готов в любой момент сорваться с места и убежать. Я окинул парня взглядом: скуластый, узкоглазый, худощавый, явно недокормленный, рост около ста шестидесяти пяти сантиметров, угловатый. Кроссовки стоптанные, промокшие насквозь, носки, вероятно, тоже мокрые. Лицо не разглядеть из-за капюшона, но зубы сжаты, видно даже отсюда.

Гайнутдинов выпрямился, увидев меня, и устало кивнул.

— Нашли метателя, — сказал он без предисловий, кивая на подростка. — Рашид зовут. Живет в соседнем доме.

Подросток дернулся, услышав свое имя, но промолчал, глядя себе под ноги.

Сканирование завершено.

Объект: Рашид, 14 лет.

Доминирующие состояния:

— Стыд токсический (72%).

— Страх наказания (68%).

— Подавленная агрессия (на себя, на обстоятельства) (58%).

Дополнительные маркеры:

— Избегание зрительного контакта.

— Мышечное напряжение (готовность к бегству).

— ЧДД 22.

— ЧСС 108.

Система, как обычно, выдала подробный расклад, но я и сам видел, что парень на грани. Еще чуть-чуть, и он либо сбежит, либо, напротив, сорвется в агрессию.

Гайнутдинов жестом отозвал меня чуть в сторону, подальше от подростка, но так, чтобы тот видел нас. Я подошел, засунув руки в карманы куртки, ожидая объяснений.

— Семья трудовая, — начал участковый тихо, но я уловил в его голосе не только усталость, но и что-то еще. Сочувствие, пожалуй. — Отец… сидит. Мать на двух работах, дома бывает редко. Утром уходит, поздно вечером возвращается. Дома бабка, но та еле ходит, из комнаты своей носа не кажет.

Он помолчал, глядя на промокшие кроссовки подростка, затем продолжил:

— Пацан один. Школу прогуливает, связался с плохой компанией.

Гайнутдинов перевел взгляд на меня, оценивающе, словно проверяя, понимаю ли я, к чему он клонит.

— Протокол напишу, поедет в КДН, — продолжил он, понизив голос еще больше. — Штраф, разборки, опека. Мать это раздавит, она и так на пределе. А пацан… он тоже на грани. Я его еле дотащил сюда, хотел сбежать.

Я посмотрел на подростка, который стоял, сгорбившись, явно слыша каждое наше слово, хотя мы и говорили вполголоса. Лица под капюшоном не видно, но по напряженной позе понятно, что он прислушивается.

— Что предлагаете? — спросил я.

Гайнутдинов посмотрел мне прямо в глаза, не отводя взгляда, и твердо сказал:

— Предлагаю решить по-человечески. Чтобы понял, что накосячил, а не чтобы система его сломала. Если протокол, пойдет по наклонной. Видел я таких. Потом не остановишь.

Я задумался, прикидывая варианты. Окно, в общем-то, уже вставлено, деньги я заплатил, претензий никаких нет. Протокол мне ничего не даст, кроме бумажной волокиты и очередного вызова в отделение для дачи показаний. Да и участковый, по большому счету, прав: система действительно ломает таких пацанов.

— Хорошо, — кивнул я. — Без протокола.

Гайнутдинов коротко кивнул и вернулся к подростку. Жестом подтолкнул его ко мне и сказал:

— Давай, Рашид. Говори.

Тот поднял голову, но взгляд все равно был направлен мимо меня, куда-то в сторону. Из-под капюшона я разглядел худое лицо с прыщами на лбу и впалыми щеками. Над верхней губой темнел юношеский пушок, пока не знавший бритвы. Губы дрожали, он явно с трудом подбирал слова.

— Простите, — хрипло выдавил пацан. Голос ломался, скакал с низких нот на высокие и обратно, как, впрочем, обычно бывает у подростков в этом возрасте. — Я… не хотел. Просто… делать было нечего… Бросил. Попал. Дурак я.

И в этот момент эмпатический модуль обновил данные: теперь доминирующей реакцией стал стыд (90%). Ну что ж, раз стыдно, уже хорошо. Значит, не безнадежный.

Я посмотрел на Рашида. Говорить с ним как с маленьким было бы оскорбительно, а читать нотации бесполезно. Поэтому просто сказал:

— Проехали. Стекло уже заменили, дело закрыто…

Подросток дернулся было, словно собрался развернуться и уйти, но я продолжил, поймав его взгляд:

— Главное, больше так не делай. В следующий раз могут не отпустить так легко. И не повезет так, как сейчас. — Я помолчал, давая словам дойти, затем добавил тише: — И не я один могу оказаться по ту сторону стекла. Мог быть ребенок в люльке или старушка… Понимаешь?

Рашид кивнул: быстро, несколько раз подряд, — а Гайнутдинов полез во внутренний карман форменной куртки и достал сложенные вдвое купюры. Две тысячи, судя по номиналу.

— За стекло, — сказал он, протягивая мне деньги.

Я удивленно посмотрел на него, не ожидая, честно говоря, такого поворота.

— Не нужно, — возразил я. — Стекло уже заменили.

— Нужно,