Двадцать два несчастья. Том 3 - Данияр Саматович Сугралинов

Ну я и продиктовал. Сперва номер телефона, потом, когда приложение потребовало, домашний адрес. Скидка, к слову, оказалась смехотворной, рублей пятьдесят от силы, помимо бонуса за регистрацию, зато теперь у Майи имелись мой телефон и адрес, аккуратно занесенные в базу данных аптечной сети.

Интересно, как скоро она позвонит?

Или сразу заявится в гости, прихватив для приличия пузырек корвалола?

Когда я вернулся домой, к моей вящей радости, Степка с Валерой продолжали мирно играть, а квартира не была перевернута вверх ногами. И даже шторы уцелели.

Степка сидел на полу посреди комнаты, сосредоточенно дергая за нитку с привязанной бумажкой, а Валера носился вокруг него кругами, периодически совершая акробатические прыжки с переворотом в воздухе. Для котенка, который еще две недели назад еле ползал от истощения, это было впечатляюще. Глаза его блестели охотничьим азартом, и даже хвост, раньше похожий на облезлый шнурок, теперь топорщился пушистым вопросительным знаком.

— Степка, ты когда свои стихи учить будешь? — спросил я.

— Я сейчас занят, — нетерпеливо сказал Степка и дернул за ниточку так, что бумажка подпрыгнула высоко вверх, а Валера, который как раз прыгнул на нее, пролетел мимо и возмущенно мяукнул, обнаружив, что ничего не поймал. — Отрабатываю свой обед, сам же видишь!

— Ты его уже отработал, — сказал я. — Так что давай садись учить уроки, а? А потом, если останется время, еще поиграешь с Валерой.

— Мы не закончили, — бросил мне Степка категорическим голосом.

Мальчик опять дернул за бумажку, но Валера уже раскусил его манипуляции и, вместо того чтобы прыгать, проследил, куда Степка дернет бумажку, и прыгнул как раз на нужное место. Но тот в последний миг как-то исхитрился опять рвануть ее в сторону, и Валера не попал. Комнату огласил возмущенный кошачий вопль. Валера явно психанул, и нужно было спасать ситуацию.

Но ничего сделать я не успел, потому что раздался звонок входной двери. Я пошел открывать и обнаружил изрядно растерянную и взволнованную Танюху.

— Серега! — крикнула она, заламывая руки. — Ты представляешь, мой ребенок пропал! Господи, где же его черти носят⁈ Я ему звоню, звоню, а он не отвечает! Что делать? Милицию вызывать или типа морги обзванивать?

Руки у нее тряслись. Она вся была красная, потная.

— Я уже все дворы обежала. Не знаю, че делать… — Тут она запнулась, увидев за порогом Степкины ботинки.

— Проходи, — сказал я.

Потому что дальше скрывать от матери местоположение ребенка было аморально. А, кроме того, уже и неактуально.

За моей спиной, в комнате, где до этого носились два безобразия в виде Степана и Валеры, вдруг наступила абсолютная тишина. Когда мы с Танюхой вошли, там никого не было.

— А где это он? — удивленно спросила Танюха, оглядываясь по сторонам.

— Да был здесь, — сказал я. — Только что.

Заглянули под стол, но и там никого не оказалось. В лежанке сидел Валера, который вылизывал лапку и делал вид, что вообще ни при чем.

Ну, под диван мальчик явно залезть не мог, под кровать — тем более: там тоже все пространство забито всякой рухлядью и коробками.

— Может, в шкафу? — неуверенно сказала Танюха.

Не дожидаясь моего ответа, она открыла шкаф, но и там Степана не обнаружила.

Странно, только что тут был, бегал с Валерой, вот и на полу игрушка валяется. Куда он делся, не понимаю…

— Если бы не увидела его куртку и ботинки у тебя в прихожке, в жизни бы не поверила, что он здесь, — сказала Танюха, у которой мысли крутились в том же направлении. — Тут у тебя и спрятаться негде.

И тут же она метнулась в угол, торжествующе сунула куда-то руку и за ухо вытащила Степана. Оказалось, у меня между шкафом и стенкой была узкая щель, где стояло всякое барахло. И Степан как-то умудрился туда втиснуться.

— Ай! — заверещал пацан возмущенно.

— Ты откуда такой фингал взял, гад такой? Опять подрался⁈ Ты, двоечник, давай дневник покажи! — заверещала Татьяна.

В лежанке несчастному Степану вторил Валера, который прекратил умываться и, вероятно, слишком близко к сердцу воспринял тот факт, что его соратника по играм так несправедливо тянут за ухо.

Вышеупомянутое ухо прямо на глазах активно наливалось краснотой. Делать замечание Татьяне при ребенке было непедагогично, чтобы не ронять материнский авторитет, но и смотреть на то, как она издевается над парнем, было выше моих сил.

— Татьяна, Степан сейчас пусть соберет свои вещи, а мы с тобой давай чайку попьем и перекинемся парой слов, — решил разрулить ситуацию миролюбивый я.

Она бросила таскать за ухо хнычущего Степана и раздраженно отправилась за мной на кухню. Я сделал чай и разлил по чашкам.

— Вот скажи мне, Танюх, как толстая толстому, — начал я издалека, — ты сегодня взвешивалась?

— Да, а че? — напряглась она.

— Ты когда взвешивалась, какая у тебя динамика была?

— Чего?

— Сколько сейчас ты весишь и как изменился твой вес со вчерашнего дня.

— А… — фыркнула Татьяна. — Теперь понятно, а то «динамика», «хренамика» какая-то…

Она помрачнела, посмотрела на стенку, потом на свои ногти, потом начала пить чай.

— Татьяна? — Я поднял бровь.

Она шмыгнула носом и возмущенно воскликнула:

— Это ерунда какая-то! Я сегодня утром, после нашей пробежки, взвесилась, и там девяносто три и восемь! Вчера же девяносто два и шесть было, помнишь? Кило двести за сутки набрала, прикинь! Это как вообще⁈

— Спокойно, это нормально, — сказал я, пододвигая ей чашку. — Вес в течение дня и даже недели может колебаться на полтора-два килограмма, и это не жир. Смотри: вчера ты взвешивалась после пробежки, обезвоженная, с пустым желудком.

— Ну так и сегодня так же!

— Значит, с вечера ты поела чего-то соленого, выпила воды на ночь, и организм задержал жидкость.

— Соленых огурчиков поела, да, — дерзко ответила она. — Там нет калорий, сам же говорил!

— Калорий нет, но есть соль. А соль связывает воду, ведь каждый грамм натрия удерживает примерно двести миллилитров. Плюс гликоген в мышцах тоже тянет на себя воду. Это не откат, не жир, повторяю, обычная физиология.

— Точно? — с надеждой спросила Танюха.

— Точно. Через пару дней все выровняется, если не будешь срываться. Ты же