Стажер Зеркального сыска - Юлия Борисовна Гладкая

Зеркало послушно пошло рябью, и вот уже не свое отражение видел Митя, а ту самую гостиную, в которой давеча принимала его Варенька.

Комната пустовала. Глубокие тени залегли по углам, скрыв от взора и напольную вазу, и книги в шкафу. Разве что склянки чуть поблескивали на своих полках да белела пролитым молоком скатерть на круглом столе.

– Ну вот, и нет тут никого, – пробормотал Ми-тя и уже хотел было прервать связь, как послышался скрип.

В гостиную вошла Варенька. Огонек свечи, которую она держала в руке, лихорадочно дрожал, предавая милому лицу незнакомые черты. Варя утерла щеки ладошкой, и Митя сразу понял, она плачет. Сердце так и жалось от боли. Ему захотелось кинуться к ней, обнять, утешить, чтоб никто не посмел больше обижать столь чудное создание.

Однако пока он размышлял, Варенька поставила на стол свечу, затем выдвинула стул и зачем-то встала на него ногами.

Из той зеркальной щеколды, через которую глядел Митя, ему было не видно, для чего все эти действия. Однако внутри у Мити все похолодело. Ему вдруг вспомнилась коммутаторная. Опрокинутый стул. Черная туфелька, сиротливо лежащая рядом, и Анна, дергающаяся в петле, точно червь на крючке у рыбака.

И пусть с Анной все обошлось и сейчас она уехала к тетке, но вдруг и Варенька решилась свести счеты с жизнью, не перенеся грубых слов?

– Нет она не станет, она не такая, она сильная, – зашептал сам себе Митя, и словно в подтверждение его слов Варенька спустилась с коробочкой в руках, села за стол и что-то высыпала перед собою.

И тут страшная догадка пронзила сознание Зеркальщика. Конечно, к чему ей мастерить петлю, когда она дочь аптекаря и там в комнате хранятся пилюли, от которых можно уснуть навеки.

Все встало на свои места, и Митя понял, что больше не может сидеть здесь и глядеть, как погибает милый его сердцу человек.

Зеркальщик метнулся вперед и в тот же миг очутился подле Вареньки.

– Не делайте этого! – крикнул он, бросаясь к девушке и хватая ее за руку. – Подумайте о папеньке!

Варя, испуганная внезапным появлением Мити, вскрикнула. Она завертела головой, не понимая, как он тут оказался, и маг уже готов был все объяснить, но она разгадала раньше.

– Вы! – зашипела Варя, по-кошачьи щуря глаза. – Вы один из них! Вы – Зеркальщик!

Митя смутился. Понимая, что нарушил сразу две заповеди кодекса, он лишь виновато кивал головой.

– Как вы посмели проникнуть в мой дом, убирайтесь прочь, немедленно! – требовала Варя, воинственно сжимая кулаки.

Митя понял, что пропал. Но все же он решил, что должен попробовать объясниться.

– Вы вправе меня гнать, – затараторил он, – но я лишь хотел вас спасти, я боялся, что вы примете пилюлю, что вы…

– Пилюлю? – Варя осеклась и вдруг расхохоталась. – Вы решили, что я хочу умереть? С чего вдруг?

– Люба, она вас обидела, она… – Митя мямлил, все больше теряя уверенность. – Простите меня, – почти прошептал он.

– Отпустите мою руку и подите прочь, – потребовала девушка доселе незнакомым, злым голосом.

Митя послушно разжал пальцы и попятился к зеркалу.

– Ну уж нет, уходите по-людски, – скривилась Варенька, глядя на стажера с отвращением.

Митя молча кивнул и шагнул назад, однако внезапно запнулся, нелепо взмахнул руками и наверняка упал бы, если бы Варенька не ухватила его за рукав. При этом ладонь девушки раскрылась, и на пол выпал пестрый комок ниток.

– Вы?! – Маг поперхнулся словами, не в силах закончить фразу, но Варя и не ждала этого. Она не стала удивленно морщить лоб и, прижимая руки к груди, вскрикивать: ах, что это, я не знаю! Нет. Вместо этого она отскочила назад и грациозно, как лань, прыгнула в зеркало, подхватив юбки.

Митя много раз видел, как Игнат Исаакович переходит через зеркала, но сейчас опешил. Вместо того чтобы кинуться в погоню, он поднял с пола шевелящийся клубок, затем подошел к столу и открыл шкатулку. Под резной крышкой, точно черви, копошились нити, желая одного – услужить хозяйке, найти жертву. Митю замутило, и он, захлопнув коробку, обернулся к зеркалу, собираясь считать след.

Именно в этот момент блестящее полотно пошло трещинами и, скорбно звякнув, осыпалось на пол тысячей осколков.

– Как же она нас провела! – Игнат Исаакович нервно крутил пуговицу на жилетке и мерил шагами гостиную аптекаря. – Вот так, столько лет под носом! И ведь я, старый дурак, когда вытащил ее из западни Агриппины, не понял, что Варя одна из нас, – злился шеф.

– Агриппина говорила, что вы, – Митя запнулся, – мы много о себе думаем, а силу под носом и не видим. Я думал, она про себя, а она…

– Да уж, да уж, – прервал его шеф, – недобро вышло. Считай, ни за что сотрудника потеряли.

От одной мысли, что Агриппина погибла зря, у Мити стало горько во рту, но наставника сейчас волновало другое.

– Где же искать нашу беглянку? Скользнув через зеркало, она может оказаться где угодно, хоть на другом конце света!

– Я вот не могу, а она может? – удивился Митя.

– Митька! – Шеф кинулся к нему и ухватил за плечи: – Ты гений! Ну конечно, она ж неученая. Значит, перешла в знакомое зеркало, с которым связь имела. Да вот к кому? Кто ее посреди ночи примет? Ведьму-то? И при этом, чтоб больше никто не приметил ночную гостью.

Митя нахмурился, пытаясь придумать ответ и еще раз заработать похвалу от начальника. Тут-то его и осенило.

– Бабка Пелагея! – выпалил он.

– Что Пелагея? – заинтересовался шеф.

– Ну, Варя говорила, что часто у нее бывает и молоко берет. А бабка эта еще жабу туда сажает.

– Куда? – опешил Игнат. – В молоко?

– Ну да, чтоб не скисло, значит, – закивал Митя.

– А ты, друг мой, голова. Пелагея, может, и не ведьма, но в старые сказки верит. К тому же, – он нервно повел шеей, – если это та, о ком я думаю, то она Агриппине родней приходится и, значит, Зеркальщиков не чурается. Идем. – Игнат достал зеркало.

– Прямо сейчас? – смутился Митя. – А как же они? – Он обвел взглядом комнату, в которой, точно марионетка, застыл аптекарь, призванный для допроса и зачарованный по решению шефа.

– Все позже, – коротко отозвался Игнат и шагнул в портал. Митя нырнул следом.

Домик бабки Пелагеи стоял на выселках. Прямо за ним начиналась тропинка, уводящая в самую топь.

– Ты в дом, а я окрест гляну, – скомандовал Игнат Исаакович и исчез в темноте.

Митя поежился и приготовился стучать в дверь. Однако та отворилась сама собой, точно приглашая стажера войти.