Громов: Хозяин теней 1 - Екатерина Насута

Глава 36

«Наметилась очевидная и крайне вредная для общего дела тенденция использовать так называемые рабочие и крестьянские школы не для обучения грамоте, как сие было задумано изначально, но для вовлечения трудящихся в революционную деятельность. Это ставит под угрозу саму идею всеобщего народного образования, к которой и без того в сферах высших относятся с немалой подозрительностью. Так в течение последнего полугодия из опасений попасть в поле зрения Пятого отдела, только в Литейной части Петербурга были закрыты четыре школы, в том числе и общественная, организованная до того купцом Курянниковым…»

«Народная воля», письмо-обращение к братьям

— Ты потому откровенничаешь?

Если уж пошёл такой разговор, то стоит спросить напрямую. Еремей не тот человек, который будет в игры играть.

— Потому. Чем больше знаешь, тем больше шансов, что даже если меня не станет, то выберетесь.

Врёт.

И знает, что без него не выберемся. И я вот знаю. И Метелька.

— А если я его вальну? — Метелька сжимает кулаки. — Подойду и…

— Так он тебя и подпустил. Да и не обманывайся. Тебе до него далёко. Он хороший боец. Дурной, но хороший, — Еремей ерошит волосы Метельки. — Так что не думай даже.

— А из револьверу? У тебя ж есть револьвер⁈

Подзатыльник обрывает пламенную речь.

— Дурак и с револьвером дураком останется. Только с револьвером, — высказался Еремей преглубокомысленно. — А на твоем лбу написано, что ты ещё тот дурень.

Метелька обиделся.

— Ешь вон и слушай. А то я уже и так притомился говорить… Сургат, хоть и дерьмо склизкое, но в ближайшие дни ему крепко не до вас будет. Неспроста он прикрывается распоряжением Мозыря, говорит, что отъехал тот. А что Мозырь мне за вами приглядывать поручил, это все знают. Как и что у него на тебя, Савка, планы были.

Поэтому нам и позволено было уйти.

Начни Сургат конфликт, то и Еремей бы не удержался. А он, сколь понимаю, авторитет у местных имеет немалый. И ещё вопрос, чем бы прямая стычка завершилась. Да, убивать Сургата Еремею нельзя, как и ему Еремея, но… это Еремею. А там людей хватит. И многим, полагаю, Сургат давно поперёк горла стоит. А высокий покровитель, где бы он ни был, в бандитских разборках мараться не станет.

Дерьмо.

Нет, ну вот мир другой, а дерьмо всё то же. И главное, что случалось мне бывать в разных ролях. И шестёркою, которая дальше своего носа ни хрена не видит, и рукою Матвея, и тем, кто место чужое занял. И уже на вершине, играя в цивилизованного бизнесмена, достойного члена общества и человека, прикрывал я младших партнёров, которые решали дела не совсем цивилизованными методами. А о достоинствах имели свои собственные представления.

— Пара дней у нас есть, — делаю свой собственный вывод.

Пока Сургат выдвинет своих людишек на ключевые посты. Пока уберет тех, кто предан Мозырю или свою собственную игру затеять готов. Пока с деньгами разберется, долгами и должниками, и в целом хозяйством, которое, пусть и теневое, но внимания требует немалого.

— Именно, — Еремей подтверждает мою мысль.

— Можно уехать сейчас. Просто взять и… — я поглядел на машину. — Деньги какие-никакие имеются… и вон эта дрянь, из полыньи, её ведь тоже продать можно.

— Продал, — Еремей усмехнулся криво. — Деньги-то есть, да без бумаг далеко не уедешь. На поезд билету и ту не продадут. Ладно, вы… моя рожа что городовых, что дворников так и манит. Тут-то ещё знают Еремея, а где в ином месте мигом в каталажку сунут до выяснения.

Так себе перспектива.

— На машине если, то тоже до первого поста. Если ещё доедем. Сургат, говорю же ж, не дурак. Иначе попробуем. Мозырь в городе не один такой. Не скажу, что среди этого сброда любовь царит со взаимопониманием, скорее уж не упустят они случая чужого куска к себе прирезать. Да и Сургата многие тихо ненавидят.

А потому вполне можно сделать так, что проблем Сургату прибавится. Убить, может, и не убьют, но нервы попортить смогут. Заодно уж займут на некоторое время.

— Вы же пока в приюте посидите.

— А не сунется?

Как-то слабой защитой приют выглядел.

— Напрямки-то нет… приют под крылом Синода, а их злить — себе дороже. Была история… старая уже… дом призрения одного дурака заинтересовал очень. Выкупить хотел. А когда не продали, то и подпалил. Много народу погибло при пожаре. А после пожара, когда Синод прислал пару дознавателей и исповедника одного, столько же ушло, кто на виселицу, кто на каторгу. Нет, напролом не полезут, тем паче знаючи, что вы там и сидите себе тихонько. Евдокию я предупрежу. Приглядит. Не вовремя Мозырь ушёл, ох не вовремя… а говорили ж ему.

Еремей осёкся и головой покачал.

— Я тоже дурак. Надо было кончать Сургата. Раньше ещё. Пусть не самому, да… способ найти можно, было бы желание.

А желания не было.

Он ведь знал, что умирает. И как-то не особо противился. Наверняка мог бы отыскать, если не целителя, то хоть кого-то… должны быть способы. Лекарства. Что-то иное, ведь люди с миром нави давно взаимодействуют, и если научились полыньи разрабатывать, то и способы лечения придумали бы. А он вот… смирился? Или даже обрадовался?

Еремей из таких, которым цель нужна. Или хотя бы понимание, что живут они правильно. А у него ни цели, ни понимания, но одно лишь чувство вины, которое оправдательным приговором не заткнёшь.

И в Савке он не Савку видит, а шанс… искупить эту вину?

Переиграть всё снова?

Я хреновый психолог, но тут глубоких познаний и не надо, чтобы понять.

— В общем… будем так разбираться. Теперь по остальному… — взгляд его тяжёлый уставился на Метельку, который так и застыл с эклером в одной руке и надкушенной корзиночкой в другой. В чём-то его понимаю. Здешние пирожные — это нечто. То ли не ел их Савка давно, то ли они тут безо всяких улучшителей чистым натурпродуктом, но вкусно.

Просто умопомрачительно вкусно.

— Во времена давние всё было чутка иначе. Охотники на ту сторону хаживали, конечно, но не так, как ныне. Простой люд вовсе не совался. Обычному человеку там пары часов хватало, чтоб высосала его изнанка вусмерть. Потому и не лезли. Теперь-то поменялось. Теперь и день человек провести может, и два. Болеть станет,