Твое... величество - 3! - Галина Дмитриевна Гончарова

- Ваше величество! Его величество приказал!!!

Мария чуточку заколебалась. Могло и так быть. Ее нет, Розабелла должна устраиваться… почуяв слабость, Розабелла кинулась к ее ногам.

- Его величество Иоанн повелел, а я просто слабая женщина, что я могла…

Мария вздохнула.

- Эрра Розабелла, я не гоню вас со двора. Но будьте любезны не приближаться к моему сыну или дочери без моего разрешения. И моей фрейлиной вы больше не будете, я подумаю, куда вас поставить.

В угол. И забыть.

Настолько она утомительная дура, что сил на нее нет. Вообще.

Кажется, что-то эрра поняла, потому что кинулась благодарить и кланяться. Клара молчала, пока Мария не выпроводила услужливую идиотку, а потом посмотрела вопросительно.

- Спасибо, детка, - Мария была абсолютно искренна. – Ты замечательная. Пожалуйста, поступай так и впредь.

- Обещаю. Гадкая она, эта эрра, как оса в меду.

Мария фыркнула.

- Дура она. И это неизлечимо. Но что теперь поделаешь?

- Наверное, ничего.

Мария думала примерно так же. А Розабелле она поручила приглядывать за своим бельем. Что в стирку, что в штопку… обязанность не тяжелая, достаточно почетная и деньги за нее платят. И королеву она не раздражает лишний раз.

Пусть ее, дуру услужливую, правда ведь – тут полдвора таких, кто Дианке кланялся, всех гонять – замучаешься. Лишь бы на нервы не действовала.

***

В покои наследного принца Фридрих вошел, мрачнее грозы.

- Ты!!!

- Отец?

Принц выглядел настолько невинным, что Фридрих на секунду даже задумался. А потом рубанул.

- Ты отравил деда?

- Нет. В этом нет смысла.

Дитрих смотрел отцу прямо в глаза, и Фридрих, призывая на помощь весь свой немалый опыт, видел: не врет. Сын не врет, но тогда…

- Дед отравлен? Чем?

- Кто-то добавил в этот его… порошок - ложку соли.

Дитрих пожал плечами.

- А мне оно зачем? Тогда бы тебя надо травить, а не деда.

- Ну… так согласен.

- Дед все равно долго не протянет, год, может три, дольше у этого фанатика еще никто не прожил. А ты остаешься на троне. Меня это как приближает к власти? Тогда бы логично травить тебя, а дедом пользоваться, он бы от меня сильно зависел.

Фридрих усмехнулся, понимая, что сын прав. Цинично, но вот такой расчет намного приятнее уверений в родственной любви.

- Ты прав. Но кто тогда мог это сделать?

- Не знаю. Что с дедом?

- Жить будет. Но теперь все будет хуже и тяжелее.

- Тем более. Смысл его был травить солью? Тогда бы мышьяка насыпать, белые крупинки они и есть? И помер бы он преотлично!

Фридрих провел рукой по лицу.

- Я рад, что это не ты. Мне было бы тяжело… есть вещи, которые просто не надо делать. Никому.

Дитрих качнул головой.

- Я не стану зарекаться и говорить за все и всех. Но… я бы придумал что-то получше.

- Тогда – кто?!

Ответа у мужчин не было. А знать бы хотелось. Это не просто так, это враг рядом, вообще, только руку протянуть.

И это – страшно.

***

Ответ, увы, лежал на поверхности, и был он прост.

Верный Ганс совершенно случайно просыпал королевское лекарство. Он видел, что Ханс принимает его каждый день, просто сует ложку в рот, глотает и тут же запивает водой. И дорожит коробочкой… а тут случилось! Не нарочно, но вот… взбивал подушки и задел локтем! Понятно, что смог, он с пола собрал! Но что-то же и собрать не удалось, взял он ложку соли, да и добавил. Только потер в ступке… от соли-то вреда не будет, наверное?

Это не тот секрет, который доверяют слугам, поэтому что именно принимает король, и откуда оно взялось… Ганс не знал.

И собирался молчать о своей оплошности вечно.

Так и поверишь, поневоле, в шуточки Многоликого.

Глава 17

***

Увы, эти вещи тоже пришлось утверждать Марии.

Казнь. Точнее – приказ о казни Исайи Рентского.

А что еще было делать с предателем-кардиналом? Правда, отец роман предлагал забрать с собой и предать суду Конклава, но теперь уже уперлась Мария.

Что значит – Конклав?

Гадить здесь будешь, а судить тебя будут там?

Дискуссии тут неуместны! Где ты насвинячил, там тобой и подотрут!

Права не имею?!

А вот это вообще не стоило говорить разъяренной женщине.

Иоанна она не любила, и если честно, сама бы с радостью угробила, но это – ОНА. У нее были причины, были возможности… и то! Если бы она это сделала, то как с покойным казначеем. Быстро, безболезненно и точно не стала бы отрубать голову, тащить ее на всеобщее обозрение, потом пытаться принудить несчастную девчонку Рибоно…

Анна, кстати, проплакала весь вечер.

Плохой ли, хороший, Иоанн был ее отцом. И иногда играл с детьми, носил малышку на плечах, улыбался… потом он ее предал, но это же было – потом! И серьезных последствий для Анны это не дало, это не Мария, которая умерла от боли!

Но об этом Маша Белкина промолчит.

А за слезы своего... да-да, уже своего ребенка, она не то, что с кардинала – с крокодила три шкуры спустит! И посторонняя помощь ей не понадобится.

Так что… суд был коротким.

Виновные в государственной измене приговаривались к повешению. Выслушивать их или допрашивать? Вот еще не хватало!

Единственное – Мария решила лично выслушать от каждого последнее желание. И от наемников, и от кардинала, и от тех придворных, которые помогали Ихорасу… да, и такие тоже были. Так что королевский фонд пополнился хорошей суммой и приличным куском земель после конфискации.

Все роды под нож Мария пускать не стала, но проглядела списки имущества, и недрогнувшей рукой откромсала в свою пользу… то есть в пользу короны, приличные куски. Ровно столько, чтобы оставшегося хватило на скромную жизнь, а на заговоры и наемников – уже нет.

Чем виноваты наемники?

А ты думай, куда наниматься!

Так что в камеру к Исайе Мария пришла лично.

Кардинал производил удручающее впечатление. Осунулся, похудел, глаза запали… Марии он обрадовался.

- Ваше величество, умоляю!!!

- Не стоит меня