Ветер перемен. Книга пятая - Александр Заречный

При шторме лишь крепче руки

Да и парус поможет и друг

Наверно трудней не свихнуться от скуки...

— А дальше никак не могу окончание придумать, чтобы было в рифму. — Андрей сконфуженно замолчал.

Подсказать, что ли?

— Ну-ка, дай сюда, — Градский забрал у Макаревича листок с текстом и впился глазами в строчки.

— Ещё ни разу не говорил "Спасибо" людям, которые говорили мне: "Ты мне ещё потом спасибо скажешь". — не унимался парень со своими афоризмами.

Градский вышел из задумчивости и быстро стал что-то черкать и писать.

— Вот, теперь нормально! — протянул он текст Андрею. — Я заменил твой "шторм" на "бурю", а то слишком много шипящих получается, ну и... читай дальше сам.

И парус поможет и киль

Гораздо трудней не свихнуться со скуки

И выдержать полный штиль — закончил Макаревич. — Киль, конечно звучит не очень, но зато в рифму.

— Да пойдёт! — радостно потёр руки Буйнов. — Ну что, рискнём ?

— Прямо сейчас? Без репетиции? — Андрей с сомнением посмотрел на Градского.

— Саша, сыграешь на гитаре? — спросил тот, обращаясь ко мне. — Тогда Андрей пусть поёт, ну а остальные, думаю справятся...

Буйнов, Кутиков и Володя-ударник согласно закивали головами.

— Да без проблем, — согласился я. — Как раз хотел сам предложить.

— Ну, тогда — вперёд! — скомандовал Градский, поправляя ремень акустической гитары. — Ты закончил, Цицерон? — дождавшись паузы, спросил он у "клетчатого" парня.

— Вообще-то, у меня ещё есть... — повертел тот исписанный листок, — Ну ладно, я потом...

Парнишка снова растворился в зале, а Градский подойдя к микрофону, объявил:

— После такой дозы мудрости, которой нас попотчевал молодой поэтический гений, думаю самое время проветрить мозги свежим морским ветром и размяться на нашей танцевальной палубе. " За тех, кто в море!" Песня исполняется впервые, потому что родилась прямо сейчас. Встречайте!

Уже через пару минут все посетители "Лиры" до единого стучали в такт, хлопали и орали во всю силу лёгких:

Я пью до дна за тех кто в море!

Песню мы прогнали дважды, без паузы, чтобы народ наплясался вдоволь.

Совсем рядом со сценой я вдруг обнаружил весело отплясывающую Вику в кампании с "Цицероном". Интересно... А где Габи и Михаил? В какой-то момент в просвете между танцующими мне удалось разглядеть наш столик. Михаил сидел ко мне спиной и подавшись вперёд, в чём-то горячо убеждал Габриэль, а она только как-то слабо улыбалась и отрицательно качала головой. Зовёт танцевать? И почему Габи не хочет?

Закончив песню, я поблагодарил парней и протолкавшись сквозь толпу, не успевших рассесться по местам посетителей, подошёл к столику.

— ... тогда завтра давайте я покажу вам другую Москву, — услышал я слова Михаила. — Вика вас по тряпкам таскала, а у меня другие предпочтения.

— И какие же они у вас? — спросил я, положив руку ему на плечо.

Михаил вздрогнул и повернулся ко мне. Моя ладонь соскользнула с плеча и коснулась его шеи. Мгновенная "вспышка" и... все его "предпочтения" мне стали ясны. Выросший в бедной семье, он с детства считал, что не заслужил такой участи. Поэтому, ещё в старших классах решил во что бы то ни стало "выбиться в люди". К сожалению, природа не наградила его особым умом или талантами, зато внешность была — на загляденье. И девушки заглядывались... Причём, даже те, кто был гораздо старше его. Поэтому он рано потерял девственность и уже к окончанию школы, когда почти все его друзья ещё только носили за подругами портфели, он достиг определенных успехов в любовных делах. Соблазнить внучку Генсека ему не составило особого труда, а чтобы "закрепить" успех, он сделал ей ребёнка. Мать Виктории, Галина Брежнева, воспитанием дочери никогда не занималась и Вика всегда жила у деда с бабкой, которые души в ней не чаяли. Именно Леонид Ильич настоял на скорой свадьбе, чтобы "плоды ранней любви" не стали видны общественности. Ему хватило дочери... Но Михаил, получив такой "приз" от жизни, вместо того, чтобы успокоиться и заняться строительством собственной семьи не остановился, а продолжил поиски ... Чего? А он и сам себе не смог бы объяснить. Виктория его полностью устраивала, как женщина, а уж о возможностях, которые давал ему этот брак и говорить было нечего. Казалось бы, живи и радуйся! Но, когда Михаил видел красивую девушку, поделать с собой он ничего не мог...

— Я хотел показать Габриэль Воробьёвы горы, — сбивчиво начал Михаил, с удивлением и даже с опаской глядя на меня. Неужели тоже что-то почувствовал, как тогда Громов? — Ты же всё время занят. Оттуда вся Москва как на ладони...

Последние слова Михаил произнёс совсем тихо. Расхотелось?

— Вы это с Викторией решили? — спросил я, наблюдая за его реакцией.

Он быстро взглянул на Габи и нехотя ответил:

— Нет, Вика будет сидеть с дочерью...

Ну да, он бы мне соврал, но Габи-то здесь и он предлагал поездку ей одной.

— А ты знаешь, на Западе ребёнок не обуза и родители путешествуют везде даже с грудными детьми, — я чуть не усмехнулся ему в лицо. — Бери жену, дочь и езжайте все вчетвером. Или они будут лишними? Помешают вашим планам?

— Саша я не хочу никуда ехать, — вмешалась Габи, —