Ветер перемен. Книга пятая - Александр Заречный

Я взглянул на Габи и только сейчас заметил, как она побледнела. С этим ловеласом даже не удосужился сначала на жену посмотреть.

— А что с тобой, солнце моё? — обойдя Михаила, подошёл я к Габи и приложил ладонь к её лбу. Он был холодный и мокрый. И только тут я обратил внимание на два высоких стакана, стоящих перед Габи. Один был пуст, а второй — на треть наполнен искрящимся напитком.

— Это всё ты выпила? — уточнил я.

— Да и Михаил уговорил попробовать "Мимозу", которую Вика пила...

— Из чего эта ваша "Мимоза"? — повернулся я к Михаилу.

— Шампанское с апельсиновым соком... — едва слышно ответил он. Что-то вся его уверенность куда-то подевалась...

— А первый коктейль? Как его? ""Русская красавица"...

— Коньяк с сиропом, — ещё тише ответил Михаил. — И лимон...

Я чуть не выругался. Хотя чего теперь... Надо было раньше смотреть. Но, с другой стороны, не буду же я в стаканы Габи заглядывать...

— Тебе очень плохо, малышка? — я снова положил ладонь на лоб.

— Тошнит... — извиняющимся тоном ответила она. — Но с твоей рукой мне легче.

— Пойдём на воздух...

Я помог Габи подняться и мы осторожно двинулись к выходу. Откуда-то сбоку появился наш шофёр и пошёл сзади.

Мы вышли на тротуар перед кафе, где ещё осталась самая стойкая часть толпы, не потерявшая надежды попасть внутрь.

— О, девушка нагулялась... — услышал я чей-то насмешливый голос. Но сейчас было не до него. Габи прислонилась ко мне и мы немного постояли. Только сейчас я понял, насколько же душно было внутри.

— Вас отвезти домой? — спросил шофёр.

— А как же Виктория с мужем?

— У меня инструкции только насчёт вас, — спокойно глядя на меня ответил "шофёр". — Они могут взять такси, когда захотят.

Я не стал больше забивать себе голову на тему "прилично-не прилично" и молча кивнув, повёл Габи к припаркованной здесь же "Волге".

Нам повезло, что гостиница была совсем рядом, иначе Габи могла и не доехать. Как только мы поднялись в номер, она, ничего не говоря бросилась в ванную и оттуда донеслись знакомые мне по прошлой жизни звуки.

Я подождал, когда всё стихло, зашёл в ванную, молча раздел Габи и поставил под душ. А потом и сам присоединился к ней. Запах табака и алкоголя, пропитавший нашу одежду и волосы был ужасен.

— Мне так стыдно... — услышал я сквозь шум воды голос Габи и облегчённо вздохнул. Значит, полегчало...

— Это я виноват, — сказал я, чуть было не добавив, " старый дурак". — Я же знал, что ты совсем не пьёшь. А тут коктейли, да ещё коньяк с шампанским. Поэтому, это ты должна меня простить.

Габи подняла голову и щурясь от брызг, недоверчиво посмотрела на меня.

— Прощаешь? — спросил я, серьёзно глядя на неё.

Видно было, что она пытается понять, не дурачусь ли я. И когда она наконец пришла к какому-то выводу и хотела что-то сказать, из гостиной нашего номера раздался длинный телефонный звонок.

— Междугородный? — удивился я. — А кто нам может звонить по межгороду?

Разжимать объятия Габи и бежать к телефону очень не хотелось, но он не умолкал.

— Придётся идти... — вздохнул я и Габи опустила руки.

Я наскоро вытерся и набросив полотенце на плечи выскочил из ванной.

— Слушаю, — сказал я в трубку не уточняя, кто именно слушает.

— Вечер добрый, герр Любимов! — неожиданно услышал я голос Громова. — Не разбудил? Я звонил час назад, но никто не ответил.

— Здравствуйте, господин советник, — ответил я. — Нет, не спим. Только что вернулись. А вы почему так поздно не спите? Что-то срочное?

— Так у нас ещё не поздно, разница с Москвой ведь два часа. — мне показалось или и правда голос у полковника какой-то весёлый?

— Я звоню по просьбе господина Штрауберга — продолжил Громов, — У него ведь нет с тобой связи. Передам только суть. Вышел ваш первый сингл, так это вроде называется? Бьёт все прошлые рекорды по продажам. Штрауберг уверен, что в Западной Германии он займет первое место в каких-то чартах. Он сказал, что ты поймёшь о чём речь. Из других стран Европы тоже поступают обнадеживающие новости из музыкальных магазинов. Так что можешь приглядывать новый сейф для хранения своих капиталов. Это уже мои соображения. Ну и прими мои поздравления.

— Спасибо. Но мне кажется, что только из-за одной этой новости, вы бы не стали звонит ночью.

— Вот ничего от тебя не скроешь, — усмехнулся Громов. — Да, это только первая новость. Но и вторая тебя не расстроит. Штрауберг сказал, что утвержден предварительный план гастролей и требуется только ваше согласие. Я не помню всех стран, но в списке точно есть Западная Германия, Франция, Англия и Италия. Испанию тоже, вроде называл, но это потом сам уточнишь. Штрауберг торопит вас с возвращением. Там ещё нужно обсудить кто с вами на каких-то разогревах будет играть. Говорит, что это вы с Парсонсом будете решать. Кандидаты есть, но я запомнил только этих ребят из Швеции, с которыми ты подружился на фестивале.

— АББА? — уточнил я.

— Вроде да, — неуверенно ответил Громов. — Приедешь — узнаешь. Вот теперь все новости. Долго вы ещё там?

— Да, в основном закончили... — я не знал, что можно говорить по телефону. Ясно же, что сейчас кое у кого ушки на макушке. — Приеду, расскажу. Спасибо, за хорошие вести.

— Ну, добре... Поцелуй за меня Габриэль. До скорого! — попрощался Громов.

— А вы от нас с Габи передавайте привет обеим Машам.

— Ой, Машка вам же тысячу поцелуев передавала! — спохватился полковник. — Совсем забыл... Она там с девчонками каждый день до упаду танцует, собралась с вами на гастроли. А я даже и не знаю...

— А что там знать, Степан Афанасьевич? — бодро ответил я. — Со мной же поедет. Я пригляжу...

В этот момент