Четвёртый капитан: Братские узы - BlackAvalon

Отдав приказ и дождавшись подтверждения, я немного посидел, приходя в себя.

После чего поманил пальцем бармена. Тот понятливо подошел.

— Я сейчас уйду. Утром за ним придут мои парни. Если хоть один волос… живьем тебя выпотрошу, понял?

Ларал не стал что-то строить из себя.

— Амата трогать — бластер в зад совать, — ответил он. — Здесь никто не тронет. Дураков нет. Перемёрли уже.

— Смотри.

Метнул по столешнице карту на тысячу кредитов и встал.

Пора отчаливать.

* * *

В голове поселилась странная пульсация… Не болезненная, но муторная и мешающая даже мысль задержать в голове.

Норн с трудом открыл глаза. В теле сладко ныла каждая клетка организма. Только пить хотелось неимоверно… Шаловливые тонкие пальчики прошлись по голой груди, а тёплые губы обдали дыханием, целуя.

— Доброе утро, малыш… Ты такой сладкий. Правду о вас говорят…

Норн, бездумно отвечающий на поцелуй, заторможено отстранился, и в фиалковых глазах медленно стало проявляться осмысленное выражение… перетекающее в ужас. Он резко отстранился, заполошно и дико смотря на инирийку.

— Тише-тише! — поспешила та заговорить. — Не волнуйся, связи нет!

Норн с ужасом прислушался к себе.

— Видишь? Ничего не случилось, — успокаивающе сказала инирийка, потянувшись в постели всем телом. — Я не эмпат, а привязка у вас только к таким же. А жаль. Ты и правда сладкий.

Вернее было сказать «бережный» и «ласковый», но работа давно наложила на речь девушки свой отпечаток. Ей было даже досадно, что вот лирианец сейчас уйдёт и вряд ли ей повезёт стать его постоянной шлюхой.

— Кто ты?

— Ниэя, — ответила она своим привычным прозвищем. — Я здесь работаю. Если что, приходи. Буду ждать.

Подмигнув, она встала и, гибко потянувшись, показав напоследок свои достоинства, накинула на голое тело платье-халат. Тонкий поясок закрепил одеяние, и Ниэя с легким сожалением покинула номер, в то время как лирианец лихорадочно одевался.

— Серый… с-с-сволочь! — прошипев проклятье, Норн выскочил из тесного номера… и резко остановился. Напротив двери, спиной подпирая стену, сидел Шанн.

— Шанн?

Молодой пират встал.

— Капитан приказал проводить вас на корабль, амат.

— Чтобы не сбежал! — раздраженно вырвалось у Норна.

Шанн с ним не согласился.

— Вы амат, вам положен личный страж. Надеюсь, капитан его вам купит.

Норн с удивлением выслушал его, даже злость немного притихла.

— Личный страж? — переспросил он.

Шанн подтвердил.

— Вашей одежды недостаточно. Никто не тронет амата, но…

— А что с моей одеждой? — подозрительно поинтересовался Норн, уже понимая — ответ не понравится.

Шанн молча поднял руку и указал на его плечо. На незатейливый красный знак на куртке. Метка. Норн сжал зубы, поняв только сейчас: на большей части одежды, что его обеспечил Серый щедрой рукой, так или иначе этот знак присутствовал.

— Убью, — тихо сам себе сказал он. — Где эта сволочь?! На корабле?

— Нет, — Шанн не знал, стоит ли об этом говорить. — Амат, вам нужно вернуться на корабль. Капитан принял Вызов, и Бой начался.

— Что? — Норн переспросил, хотя и так уже знал ответ.

— Соревнование Капитанов началось, — ответ заставил похолодеть. — Капитан приказал в случае поражения или смерти отвезти вас на Лириа. Амат, вы должны вернуться на корабль.

* * *

— Ким… я…

Второй легко ткнул кулаком в плечо Первого.

— Эй, ладно тебе… бывает.

— Бывает?! — вскинулся Всеволод, больными глазами смотря на друга.

Ким выдохнул…

— Ну, ты же меня знаешь… Вечно я говорю, не подумав… Слушай, ну было… И что теперь? Я вон, на Маере, при толпе пиратов маску сорвал. А если бы те огонь открыли? И по мне, и по Игорю? В один миг бы убили. Я и без тебя могу убиться. Да и не помню я ничего. Только как в госпитале тогда очнулся. И как врачи запретили в космос соваться. Пришлось наукой заняться… теоремой Купера.

Всеволод сокрушенно покачал головой.

— Ты не помнишь, я помню… и Третий.

Ким затосковал. Вот не умел он утешать! Да верных слов находить!

— Ты же знаешь Третьего! — проговорил он. — Ну, зол он… Ну сказал в сердцах… Помиритесь.

— Ты всегда был оптимистом!

— А ты пессимистом! А Норн убеждал, что всегда можно договориться! То же мне, реалист… Он же первым всегда и мирился с тобой.

Всеволод с минуту молчал.

— Ты… Ким, ты серьёзно не зол на меня? Я бы никогда…

Ким насмешливо поднял бровь.

— Я и «серьезно»? Моё имя нельзя упоминать с этим словом, ты же знаешь! Просто забудь, — посоветовал он. — Мы друзья, и это никто не отменит.

— А этот пират?! Ты слышал, что он сказал о нем?! — вновь завелся Первый.

С одной стороны, радовало, что страдать по прошлому Сева бросил… с другой… он опять начинал сначала! И уж если честно…

— А ты ничего не заметил? — отстранено спросил Ким.

— Что? — резко спросил Первый, всё переживая о ссоре и о том, что натворил в прошлом.

— А то. Тебе ничего странным не кажется? Вот с самого начала? Помнишь, как мы корабль твой нашли? Пленник пирата и отдельная каюта? Детские рисунки на стенах? Ты бы на своем корвете фломастеры бы детям выдал? И вот скажи мне, какой пират, обнаружив одного из нас в застенках, стал бы похищать? Не из-за нового секретного топлива, а просто так?

— Ты же слышал, Третий говорил про связь…

— А они её сразу осознали? Нет. Это потом… а этот Серый о нём заботился.

— Заботился?!

Ким упрямо сложил руки на груди.

— Ты меня слушать будешь? Или поорать хочется? — уточнил он. — Я, конечно, дурак среди вас двоих, но ты можешь меня выслушать?!

Все же Сева считал себя сильно виноватым перед ним, так как тут же дрогнул, остывая и отводя взгляд.

— Никто не считает тебя дураком…

— Спасибо, — едко поблагодарил Ким. — Вот только я тебе так скажу. Будь Серый обычным пиратом, он не в этой связи разбираться стал, а плюнул бы, повернулся и улетел ко всем чертям! Или вовсе бы пристрелил Третьего. И взорвал бы нас всех на той планетке, а не шутки шутил, фейерверками пугая! Связь связью, а что мешало ему просто запереть Третьего в клетке? Да творить, что ему вздумается? Третий хорошо одет, и нормально выглядит… А я не думаю, что пираты его по головке эти два года гладили. Как они пытать умеют, мы оба знаем. Забыл ту планету? Я нет. Как там Грот развлекался… и Жирдяк Боб.

Всеволод помнил. А закрытый повязкой лоб Третьего прямо кричал, что добрый Жирный Боб с ним вспомнил свою любимую забаву — ослеплять