Кровь в его жилах - Татьяна Лаас

— Ты… Убил… — и опала, как сломанная кукла, на пол вслед за бокалом.

За окном безнадежно, царапая душу, взвыл рыжий, кудлатый пес. Он оперся лапами на край окна и выл, выл и выл, когтями царапая стекло.

Мишка опустился на колени перед матерью — исцеляющая сеть первого ранга опутала её так плотно и мощно, что воздух вокруг загудел и наэлектризовался. Завоняло озоном.

Князь подъехал на кресле к бездыханному телу жены и рухнул на пол, явно отшибая колени и осколками бокала раня ноги.

— Соня… Сонечка… — как-то растеряно раз за разом повторял он. Только Светлана не видела горя на его лице. Оно просто окаменело и все. Ни слезы, ни морщин от отчаяния. Ни единого проявления скорби — для волкодлака же нет ничего страшнее потери пары.

Волков же только и повторял, как заевшая пластинка:

— Сонечка… Соня… — он держал её за руку и ждал, пока Мишка отчаянно боролся за жизнь матери: он делал ей массаж сердца и искусственное дыхание. Что-то было в этом странно запретное — Светлана не удержалась и отошла в сторону.

Она бросила в пустоту, надеясь, что пустота её услышит:

— Двери закрыть — никого не выпускать. Слугу, отвечавшего за воду, найти и привести сюда! Вызвать полицию и карету «Скорой помощи». — Ведь надежда, что княгиня жива, еще была. — И…

Она видела, как отстранился в сторону и закрыл ладонями лицо Мишка.

Княгиня умерла.

Слезы не прекращая текли по его щекам и, в отличие от князя, Мишка не боялся показывать свое горе. Два таких одинаковых мужчины. И один точно горевал по утрате, а второй… Волков уже замолчал и лишь сидел на полу в неудобной позе. Кровь из его ран потекла по граниту.

— … и Аксенова сюда, — решилась Светлана. Екатерина Андреевна, как дежурный маг, сама приедет на эфирную вспышку.

Калина сухо сказал, черным пятном мелькая в зале:

— Вам нужно уходить отсюда.

Светлана возразила опричнику:

— Я свидетельница — мне нельзя покидать место преступления.

— Вы прежде всего в глазах Суходольска любовница старшего Волкова, — ледяным тоном напомнил Калина. — Вам нельзя быть связанной с возможным убийством княгини. Вам нельзя в таком мараться. Сейчас сюда вслед за полицией примчатся газетчики.

Светлана с трудом сдержала злость — ей нужно было к Мише, его судорожное дыхание напоминало, что она ему нужна как друг:

— Тронешь меня, чтобы утянуть в кромеж, и ты — труп.

— Елизавета Павловна, хоть каплю благоразумия! Жандармерия сама справится.

Она шагнула в кромеж и прямо посмотрела в некогда голубые, а сейчас полностью затянутые тьмой глаза Калины:

— Там моему другу плохо. Я буду рядом. Иначе я сама себя уважать не буду. Тронешь меня — и пожалеешь.

Она, не найдя Кошку в кромеже, шагнула обратно в залу ресторана, обнимая почерневшего от горя Мишку за плечи — сейчас это было сделать легко: он так и сидел на полу, держа мать за руку.

— Мишенька… Держись… Все наладится… — голос её прервался — она сама не верила своим словам: если не найдут яд в воде, то первым, кого обвинят в убийстве княгини, будет как раз Миша. Магдетектор на улице взревел раньше смерти княгини. Знать бы еще, какого уровня вспышку эфирного напряжения он зафиксировал: Миша, спасая мать, не скупился на эфир — эффект от его плетений легко может перекрыть изначальную вспышку. — Мишенька, соберись, слезами делу не поможешь.

А Волков так и сидел на полу, прогоняя прочь своего лакея. Голос князя был невозмутим — ни капли гнева не прорвалось прочь:

— Мишаня, если это ты… Беги далеко — я не буду тебя прикрывать перед законом. Если не ты — я из-под земли зайду ту сволочь, что убила Сонечку…

Светлана с трудом сдержала рвущиеся с языка слова. Мужчину, как легко расправившегося с женой и подставившего сына, ей было не жаль, только не время показывать свою осведомленность. Его надо ловить на горячем, чтобы не смог отвертеться за все, что сотворил.

Первыми примчались жандармы.

Спешно приехавший Аксенов утащил Светлану в приватный кабинет ресторана. Плотно закрыв дверь и еще и подперев её собой, он прямо спросил Светлану:

— Кто вы такая?

Светлана молчала. У неё не было ответа для Аксенова. Тот вытянул губы в ледяной улыбке:

— Мне за пять минут успели телефонировать Завьялов и Милютин с требованием не впутывать в дело вас. Мне телефонировал глава опричного сыска, сообщая, что вас там не было и быть не могло. Мне высказала в лицо Екатерина Андреевна, что я обязан вас не заметить и тогда, если я скрою ваше присутствие тут, моя жизнь может круто измениться и превратиться в семейную. Так меня еще не покупали. Кто вы, Светлана Алексеевна?

— Я всего лишь друг Михаила Константиновича…

Аксенов зло оборвал её:

— И невеста его отца. Знаю. Слышал. Теперь точно — невеста. Черная.

Светлана вскинулась — хорошо еще, что кромеж молчал и не ехидничал:

— Не говорите ерунды, Максим Яковлевич. Лучше займитесь расследованием. Вы же понимаете, что Михаил Константинович не мог убить свою мать. Его подставили, как и Матвея с Сашей.

Он криво улыбнулся:

— Лучше предоставьте мне список ваших друзей. Будет проще приставить к ним охрану, чем потом пытаться доказать их невиновность.

— Список друзей? — Светлана сложила руки на груди. — Хорошо. Остались на свободе: вы, Екатерина Андреевна, Владимир Петров и Синица из Сыска. Все. Иных нет.

Хорошо, что Лариса и Герасим Кисель для всех слуги. Мало кто верит, что слуги могут быть друзьями.

— Что-то еще, Максим Яковлевич?

— Вы нашли Агриков меч?

— Нет, — вздохнула Светлана.

— А пытались?

Она лишь грустно улыбнулась, признавая очевидное: не пыталась. Даже Сашка был в Муроме, ища меч, а она пока плыла по течению, хоть и знала, что без меча ей никак.

Максим Яковлевич потер лицо, расправляя морщины от усталости:

— Вы боевой маг, а я всего лишь жандарм. Давайте каждый займется тем, что умеет, тем, что должен. Я займусь расследованием, а вы — поимкой и уничтожением огненного змея.

— Почему вы думаете, что дело в нем?

— А у вас еще остались друзья? Убирают именно ваших друзей.

Кромеж ожил, сообщая на ухо голосом Калины:

— Найти Кошку не представляется возможным.