Кровь в его жилах - Татьяна Лаас

Светлана решилась — может, Саша её и не поймет, но Саша и его родители — не одно и тоже:

— Вам очень нужны прииски в Зерновом?

Еремей Александрович устало сказал:

— Они нужны не мне. Они нужны стране, Светлана Алексеевна. Там дело темное, не хотелось бы вас впутывать в него. Но, если прииски не вернуть стране, то огненный змей покажется детской сказочкой, уж поверьте.

Светлана улыбнулась — Громов-старший точно не враг:

— Вы не пытались объединиться с Дашковым?

— Простите? — Ей удалось удивить мужчину. — Он подбирает прииски под себя, пользуясь своим княжеским положением, мне не нравится его подход…

— Поверьте, он тоже, как и вы, лишь служит стране. Хотите, я переговорю с ним, и вы обсудите возможность объединения для покупки Зернового?

В трубке повисла тишина — Светлана даже убрала кристальник от уха, проверяя датчик связи — он уверенно горел синим. Их телефонный разговор не прервался. Еремей Александрович как-то лихо сказал:

— Что ж, попытка — не пытка. Буду ждать вашего звонка о встрече с князем Дашковым. Про Голицыных и Волкова постараюсь узнать.

Она в последний момент вспомнила:

— Еремей Александрович, вам присылали кристальник для проверки…

— Точно, забыл сказать: абсолютно обычный кристальник, ничего лишнего. Спокойной ночи вам, Светлана Алексеевна.

— И вам…

В трубке окончательно повисла тишина. Синий огонек сменился на красный, а шестерни в артефакте перестали бешено крутиться, создавая помехи.

Светлана положила кристальник на стол и механически, не чувствуя вкуса, принялась есть.

Все решено. Этой ночью она идет на змея. Одна. Впрочем, Калина её не пустит в одиночестве. Упрямый мужчина!

За окном шумел, не успокаиваясь, город. Раздавались крики, чьи-то голоса, рычание клаксонов магомобилей, лошадиное ржание… Город жил, а Светлане надо было отдохнуть, набраться сил и шагнуть на берег Идольменя на рассвете. Ей казалось, что она не сможет заснуть, что стоит смежить веки, как снова увидит кошмар Зернового, но только голова коснулась подушки, как Светлана моментально заснула. Ей в этот раз снился снег, кристально-чистая гладь озера и красивый, огромный, обжигающе-горячий змей. Он сперва кружил в небе, красуясь перед Светланой, а потом рванул к ней, пуская в лицо столб пламени, сжигающий её дотла. Она кричала от боли, горела и не сгорала, чувствуя, как лоскутами слезает с неё кожа, как остаются только кости и орущий от боли рот. Она горела и понимала: не справилась, веры в ней не хватило. Она не прошла испытание.

Светлана вынырнула из сна, ртом хватая воздух. Она дернула рукой ворот ночной сорочки, впившийся в шею. Пот градом тек по лицу. Дыхания не хватало — в комнате было душно. Кто-то… Впрочем, ясно кто: Калина вновь приходил в нарушение слова и затопил печь. Оконное стекло до самого верха было разукрашено морозными узорами — видать, ночью сильно упала температура. Светлана резко села в кровати. Боевые маги! Они начали замораживать лед на Идольмене, только никто их не предупредил, что отдача заклинания придет сюда, в город, насмерть вымораживая его.

— Холера… — выдохнула Светлана в сонно сопящую темноту — в кресле у кровати спал Саша. Такой уставший, заросший щетиной, непричесанный. Хотелось верить, что в Аксенове проснулся здравый смысл и он отпустил Сашу из тюрьмы, но скорее всего Сашка просто сбежал.

Или это коварный Калина. Светлана прикусила костяшки пальцев, чтобы не рассмеяться. План Калины по её сдерживанию был феноменален, как любит говорить Миша.

Светлана замерла. Она не знала, что делать.

Хотелось прикоснуться к Саше, чтобы убедиться, что он реальность, а не плод её больного воображения.

Хотелось проверить позвоночник, чтобы точно знать — это именно Саша.

Хотелось расспросить его обо всем.

Хотелось посоветоваться.

Хотелось…

Только уже пели и трещали дрова в печи. Там жил огонь.

Светлана тихо сказала в темноту:

— Магическая аномалия, Калина! Отдача…

— Обижаете, Елизавета Павловна, — возмутился кромеж. — Учли. Падение температуры в пределах климатической нормы — ниже тридцати не упадет. Все предупреждены, городовые обходят улицы и всех бездомных распределяют по богодельням и больницам. Никого не заденет, слово чести. Вы бы подумали на досуге про Агриков меч…

— Алеша…

— Понял. Понял. Понял! Вы безнадежны, Елизавета Павловна.

Она тихо встала и, захватив плед с металлической спинки кровати, на цыпочках подошла к креслу по холодному до дрожи полу. Она просто хотела укрыть Сашу, но он проснулся. Пару секунд осоловело смотрел на неё, дико краснея от её вида, а потом вскочил с кресла и замер, оказавшись так притягательно близко.

— Лиза…

Оставалось сделать только один шаг, чтобы оказаться в его объятьях. Один шаг. Шаг, который делать нельзя.

Он посмотрел на плед в её руках:

— Это мне?

Она кивнула. Он молча взял плед и укутал в него Светлану. Воспитанная нечисть, краснеющая только от вида ночной сорочки, фланелевой, кстати, чопорной, зимней. Кому-то повезет, когда он переболеет Светланой и влюбится снова.

— Вот так будет лучше. — Его руки непозволительно долго задержались на её плечах, словно Саша тоже мучительно хотел прикоснуться и понимал — нельзя. Кому-то со Светланой не повезет — она не представляла другого мужчину рядом с собой.

Один шаг. Шаг, который она не сделает.

— Я так… — она хотела сказать, что боялась за него.

Но уютная темнота, треск дров печи и плед сыграли с ними странную шутку. Саша тоже пробормотал:

— Я так скучал. — Он-то про Калину в кромеже не знал.

Он все же сделал шаг и обнял Светлану.

— Я не знаю, что надо сделать с этим миром, чтобы мы могли быть вместе. Я готов даже в пламя шагнуть за тебя…

Дрова в печи затрещали особо громко, словно кто-то прислушивался.

— Лиза… Я понял, что мне мало следовать за тобой тенью, но я не знаю, что я могу сделать, чтобы хоть каплю соответствовать тебе.

— Тебе и не надо ничего делать.

Он тяжело опустился в кресло, утягивая Светлану себе на колени. Она уткнулась носом ему в шею. Бергамот давно выветрился, и корица тоже. Пахло усталостью и тюрьмой. Светлана обняла Сашу за шею. Все равно! Он только её. Она будет биться со всем светом за него, а не только со змеем.

Его руки нервно поправили плед, укрывая её голые ноги, а потом воспитанно легли на талию Светланы. Она не удержалась и пальцами пробежалась по Сашиному позвоночнику. Он был. Ровно семь шейных позвонков, дальше мешала рубашка — на Саше,