Кровь в его жилах - Татьяна Лаас

Светлана, благодарно прислоняясь к Сашиному плечу, пробормотала:

— Пусть тонет. Магам надо — пусть сами эту тушу поднимают со дна.

Лед не выдержал веса змея и с громким гулом раскололся. Змей огненным коромыслом медленно опускался на дно. Из его пасти не вырывалось ни единого пузырька воздуха. Он был окончательно мертв. Светлана прогнала возникшую перед глазами черную воду Финского залива — не вовремя она напомнила о себе. Она больше никогда не утонет — она умеет ходить кромежем.

Калина был последним, кто погасил меч — сперва он им отсалютовал змею.

— Хорошая была битва, — сказал он темной воде Идольменя. — Ты был хорошим противником, покойся с миром.

Вода в Идольмене ответила ему яркой вспышкой. Кажется, змей взорвался. Лед дрогнул под ногами Светланы. Огонь на дне озера окончательно погас.

— Домой? — оглядывая с головы до ног Светлану, уточнил Калина.

— Нет, — качнула головой она, еле успокаиваясь после битвы, пусть и не совсем её. — Сейчас придет главный зачинщик.

— Думаешь? — спросил Саша, тоже обеспокоенно оглядывая её.

— Он всегда приходил. В больнице, в управе, дома… Он всегда приходил. И сейчас точно придет — он уверен, что я была одна. В кромеже и дома, когда рядом был огонь, я постоянно настаивала, что буду драться одна. Змей не успел предупредить Волкова, что у нас был другой план.

Калина не иначе чудом удержался от вопроса: «А у нас был план?» — во всяком случае именно таких слов от него ждала Светлана. Она даже покосилась на него, зажигая и пуская в воздух огненный светляк. Теперь можно было. Калина стоически перенес её взгляд, стянув с себя маску.

Волков не подвел Светлану — пришел с берега, где остановился его магомобиль: серый, обычный «Рено», каких полным-полно на улицах Суходольска. Князь уверенно шел по льду сам — точно, нахлебался Сашиной крови, как упырь!

Светлана осторожно заглянула Саше в лицо:

— Только не злись и не обижайся… У тебя в тюрьме брали кровь?

Он, все так же прижимая Светлану к себе, стащил с лица маску:

— Не помню. Меня какой только дрянью там не потчевали, в основном в уколах.

Калина не сдержал свой язык:

— Елизавета-свет Павловна, на нем живого места не было, когда на второй день я его забрал от жандармов.

— Спасибо, друг! — пробормотал Саша.

— Всегда пожалуйста! И… Елизавета Павловна, помнится, вы говорили, что не собираетесь на трон. Так вот, коварная вы моя… Захотите под мою руку — с удовольствием возьму в сыск. Опричники не сидят на троне.

Она возразила усталому мужчине — понимала же, что из лучших побуждений предлагает:

— У опричников обеты, а я семью хочу. Дом на краю земли у озерной глади, лес, шепчущий сказки, детей…

— М-м-м… — добавил Калина. — Пирожки с капустой, рыбалка по утру, туманный лес… Грибы… Саша у нас, между прочим, городской парень.

Саша прошептал ей в висок:

— Не обращай внимания: Лешку змей по голове хвостом ударил — сам видел. Бредит он.

Светлана не сдержала смешок — ей надо собираться с мыслями, ей надо придумать, как Волкова разговорить, но после боя в голове было отчаянно пусто, да и… Даже злость на собственную недогадливость покинула её, на Волкова она уже не злилась тоже — он не один такой вот «благодетель» земли русской. Тут каждый второй князь — «благодетель» и тварь. Одного было жаль: помнится, Волков её убеждал не бояться своего дара. Применять его! И почему тогда она поверила в его слова? Почему не обратила внимания на несоответствие: Волков и так хорошо отзывается о нечисти! Заметила бы — может, Лапшины были бы живы…

Князь остановился перед ними, цепко из-под бровей осматривая каждого. Жалкое, наверное, они представляли из себя зрелище: окровавленные, обгорелые, в драных кафтанах, усталые и потерявшие на дне Идольменя огненного змея — единственного, кто мог подтвердить их слова, кто мог дать свободу Саше и Мише и рассказать, что случилось с Кошкой.

Светлана выскользнула из объятий Саши и шагнула вперед. Мужчины заученно шагнули следом, своими плечами чуть прикрывая её. Вот же упрямые! Их ветром колышет после схватки, а туда же…

— Пришли, Константин Львович, — пробормотала Светлана. Она не знала, что еще можно сказать.

Князь, в черной чиновничьей шинели, в мерлушковой шапке несмотря на мороз, такой похожий на Мишку, согласился с ней:

— Пришел, Лизонька, пришел. А ты опять не выгорела.

— Простите, что подвела.

— Что ж, зато ты изменилась: раньше одиночка была, никого не подпускала, даже Мишаню моего, а сейчас… Погляди на себя: научилась доверять и выбирать нужных людей. Горжусь тобой, девочка. Ты сильно выросла и изменилась. Кажется, ты почти достойна трона.

Это «почти» царапнуло Светлану — змея больше нет, она больше не выгорит, потому что рядом есть те, на кого можно опереться. Она справилась в Серых ручьях, она справилась в Муратово, она справится и дальше, потому что не одна.

— Зачем все это? Вы же понимаете, что на троне я не нужна.

Калина вымуштровано молчал — он уже тоже объяснял, зачем она нужна на троне. Князь посмотрел на Сашу, на Калину и признался:

— В том-то и трудность, что на троне ты нужна. Я уже говорил тебе. Ты всего лишь символ, но символ прежней, хорошей жизни. Такие символы очень ценит народ. Это поднимает его дух. Кровь — не водица, за кровью всегда шли.

— Чушь, Константин Львович… Не стоит трон стольких жертв, как вы со змеем наворотили… Зачем столько жертв? Зачем⁈

Волков посмотрел на неё, как на неразумное дитя:

— Лиза, ты же умная барышня. Пройди ты там в лесу у Ермиловки очищение от печати нечисти огнем, как и планировалось изначально, никаких иных жертв не было бы. Все погибшие только на твоих руках. Выгори ты от светоча — никто бы больше не погиб.

Светлана подняла глаза на звезды. Они снова дрожали. Не из-за слез — просто начался откат после боя, и стало холодно. Мороз продирал Светлану до костей.

— Там были люди, — напомнила Светлана князю.

Его ответ не удивил:

— Громов — кромешник, он нечисть, а Кротова я заблаговременно удалил. Даже Карл Модестович не поехал на место преступления… — Кажется, холод добрался и до Волкова. Он убрал