Кровь в его жилах - Татьяна Лаас

Вот почему потом были пущены слухи о беременности Веры Лапшиной — чтобы Светлана и Саша верили, что Громов нужен живым. Только поэтому честь Веры опорочили — чтобы пустить следствие по ложному пути. С жизнью Громова Волков вообще не считался, но убедил всех, что тот нужен живым, отвлекая на ложные версии. А потом под удобным предлогом его отправили в тюрьму, чтобы больше не ломал чужие планы.

Светлана напомнила, что Громов в лесу у Ермиловки был не один:

— А Петров и Синица? Они не считаются?

— Иногда надо кем-то жертвовать, сама же понимаешь, — князь стал говорить медленно, словно пытался достучаться до Светланы. Напрасно он так. Она такого не понимала. Вот Мишу он такому научил. — Кошка же тебе не раз это говорил. Всегда есть те, кем можно и нужно жертвовать. Петров и Синица — служивые люди, они всегда должны быть готовы пожертвовать собой. Их родственникам потом бы назначили приличную пенсию.

— А Серые ручьи?

Князь пожал плечами:

— Это необходимость — на светоч второй раз ты бы не клюнула. Ты должна была выгореть и выгорела бы, если бы не Громов…

Светлана, понимая, что не достучится до Волкова, все же сказала:

— Там жили люди: старики, дети…

— Потому что дети и большое количество жертв — это всегда то, что трогает за душу, — он лениво цедил слова, словно не готовился к таким речам или чем-то был усиленно занят. — Только не твою душу, как выяснилось. Ты же обещала навестить Машеньку Сидорову. И что? Ни капли сочувствия. Как у любой нечисти. Ты про неё даже не вспомнила. Так что…

— Пришлось устроить бойню в Муратово…

Про анонимное письмо уже можно было не спрашивать — его написал он, вполне расчетливо, а не из-за настоящей скорби… Наверное, он забавлялся, сочиняя его: и ни слова лжи не написал о себе, и следствие по ложному следу пустил. Ведь подумали сперва на Лапшиных.

— Пришлось, — он смотрел куда-то за спину Светланы, как будто она пустое место. Рядом кипел тьмой задетый за живое Калина. Саша дышал так, что его чувства было ясны и без тьмы и слов. — Дети — это то, что точно трогает за душу. Даже твою искалеченную, Лиза. Ты должна была выгореть, прорываясь в кромеж. Жаль, что Калина помешал. Очень жаль.

Она не сдержалась, искренне выругавшись:

— Ну вы и тварь!

Кто-то в кромеже выругался почище её, подсказывая, что опричный сыск не дремлет и записывает все, что говорит князь.

— Взаимно, Лизонька, взаимно. — Взгляд князя блуждал по льду, не задерживаясь нигде, его даже черная полынья над местом захоронения змея не задержала. — Тот, кто может все изменить, но бегает от власти, тоже тварь. Пусть ты этого сейчас не понимаешь, но это именно так. Ты тварь, которой много дано, но которая плевать хотела на все. И потому…

Его левый кулак, прятавшийся в кармане шинели, ярко засиял, словно через мышцы, кости и кожу пробивалось солнце. Задымился рукав пальто. Пламя побежало дальше, с диким шипением и стоном Волкова вырываясь из него.

Он все это время, лениво цедя свои слова, создавал светоч! Он, действительно, верил во все, что говорил… Иначе светоч не родился бы.

Саша и Алексей действовали, как единое целое. Они шагнули кромежем, на миг возникая возле превратившегося в пламя Волкова, схватили его за руки и снова исчезли в кромеже.

Крик Светланы:

— Не-е-ет! — они оба проигнорировали. Господи, ну почему они её не услышали⁈ Они Волкова вообще не слушали⁈

Где-то подо льдом, где скрылся змей, возник еще один огненный цветок. Это горели Волков и Саша с Алешкой. Пламя разрасталось в попытке добраться до своей цели — Светланы, но толща воды была непреодолимой даже для светоча. Идольмень тут поразительно глубок.

Светлана упала на колени, не в силах стоять. Руки её бессильно били по льду — преграде между ней и Сашкой. И Калиной.

Она уперлась кулаками в лед. Сердце громко стучало в висках. Светлана затаила дыхание, считая секунды, которые есть у парней где-то на дне. В глазах темнело, шум крови в ушах нарастал. Легкие горели, требуя воздуха. Надо делать вдох, тут у неё есть воздух. Это у парней на глубине, в ледяной воде его нет.

Кто-то обнял её со спины, уговаривая:

— Дыши, да дыши же!!!

А она не могла сделать вдох — там на дне в рот польется жидкий лед, раздирая легкие.

— Да дыши же!

Катя с размаху дала ей пощечину, заставляя закашливаться и дышать.

Пламя подо льдом погасло. Светоч забрал своих жертв.

Глава последняя, в которой все почти хорошо

Светало. Еще робко, осторожно, словно боясь столкнуться со своим соперником — змеем, поднималось солнце. Скоро идти за Баюшей. Светлана думала, что они пойдут вместе с Сашей, а теперь…

Тьма на дне Идольменя была непроглядной. Ни вспышки света, ни огонька. Светлана уже перестала считать секунды, но надежда еще теплилась на дне её сердца. Ни Сашу, ни Алешу не убивали в Нави. Значит, они вернутся.

Небеса ответили на её молитву: из кромежа, не рассчитав расстояние, вывались кашляющие, задыхающиеся и дико почему-то смеющиеся в черные небеса Саша и Алешка. Они распластались на льду, пованивая гарью. Вода лилась с них ручьями и тут же застывала на морозе, забирая крохи тепла, сохранившегося в телах парней.

Светлана дрожащими руками попыталась накинуть на них согревающее плетение, но у неё не получилось. Выдержка закончилась — её только-только хватило на змея.

— Домой! Переодеваться и согреваться!!! — рявкнула она. С парней сталось бы сперва убедиться, что Светлана в безопасности.

— Все… — начал было Саша, но дико закашлялся, сплевывая воду на лед.

— … в порядке… — закончил за него Алеша, наткнулся суровый взгляд Светланы и, поймав Сашку за руку, счел за лучшее утянуть его в кромеж. Он еще плохо знал Светлану.

Екатерина Андреевна не удержалась:

— Шуты, как все мужчины… Только поэтому никогда не выйду замуж. — Она передернула плечами. Мороз отступал, но был еще крепок. Парок валил из рта, тут же оседая на воротнике шинели и на ресницах.

Аксенов бросил на Дальногорскую странный взгляд, но ничего не сказал. Светлана помнила, что он все же скрыл её присутствие в «Трех китах» ото всех, выполняя просьбу Дальногорской. Бог