Кровь в его жилах - Татьяна Лаас

замерла перед зеркалом. Хороша! Вся в засохшей крови, с волос, оттаивая, начала капать розовая вода, еще и грязь откуда-то взялась на руках… Светлана принялась отмываться перед раковиной, до красноты жесткой мочалкой оттирая руки и лицо. Снова, снова и снова.

Она думала, что у неё все под контролем, и чуть не потеряла Сашу и Алексея. Она думала, что избавляется от врага, а на деле… У неё множество врагов, которые откровенно играют ею, как марионеткой. Она думала, что все учла, загоняя Волкова в ловушку, но оказалось, что в ловушку снова затащили её. Её и Мишу, который теперь стал тронодержателем и должен возвести её на престол. Соколов, избавляясь от старшего Волкова, как кость бросил Светлане Сашу. «Почитайте о Петре и Февронии!» Можно подумать, она не знала… Сама не раз вспоминала. Только она не Петр. А Саша отнюдь не Феврония. Не говоря уже о том, что трон не для неё.

Снова, снова и снова она наклонялась над раковиной, смывая с волос ржавую воду. Терла до боли кожу на голове, вымывала мыло и смотрела в зеркало, боясь, что опять увидит кровь. Только когда из крана потекла прохладная вода, она опомнилась и все же шагнула в ванну, полную еще горячей воды, согреваясь и пытаясь успокоиться. Получалось плохо — слишком много непонятного вокруг неё. Каждый раз, решая какую-то подсунутую судьбой задачку, она только глубже вязнет в прошлом своей семьи и крепче привязывает себя к трону. Хотела лишь издалека ознакомиться с ритуалом усмирения стихий — попалась на глаза Волкову и Дальногорским. Хотела остановить огонь — привлекла внимание всех остальных родов. Хотела всего лишь выполнить свой долг в Серых ручьях — попалась опричнине. Зерновое уже привлекло к ней внимание всех чиновников. А сегодняшние события… Светлана не сдержала хриплый смешок — она боялась даже подумать, чье внимание она привлекла к себе сегодня. Она закрыла глаза. Кажется, это было её ошибкой, потому что она провалилась в сон, в котором прозрачный лед Идольменя превращался в черную воду Финского залива, на глубине которого загорался алый свет — огненный змей ждал её…

Светлана пришла в себя уже в холодной, остывающей воде. Шапка пены осела грязной, траурной, как говорила мама, каемкой вдоль всей ванны. Дрожа от холода, Светлана вылезла из ванны и спешно принялась растирать себя полотенцем. Понять бы еще — который час. За мутным стеклом единственного окна в уборной стояли такие же мутные, серые сумерки. Часов девять, не меньше. Леший опять будет злиться! Она быстро оделась, заплела мокрые волосы в косу и выскочила из уборной.

Ходики на стене показывали десять часов утра.

— Холера… — выругалась Светлана в потолок и принялась обуваться. Грязный кафтан уже исчез с пола — кто-то из опричников все же заглядывал в комнату. Утешало одно — в уборную все же никто не сунулся. Иначе бы её разбудили.

В дверь кто-то постучал, заставляя Светлану замирать — она никого не ждала сегодня. Гася сам собой загоревшийся огонек на ладони, Светлана открыла дверь — в коридоре стоял в шинели и чиновничьей форме Саша, уже побритый, благоухающий почему-то вербеной, но все равно такой родной и свой. В руках у него была плетеная корзина, вроде той, что осталась у него в казенке после Баюши.

Светлана непроизвольно сделала шаг навстречу Саше и обняла его, мимолетно целуя в щеку. Он сегодня спас её, он заслужил её благодарность.

— Сашенька…

Его рука воспитанно легла ей на талию. Его пальцы чуть-чуть, осторожно, совсем незаметно погладили её, выдавая беспокойство.

— Лиза, я не один, — еле слышно сказал он.

Светлана, все так же в его объятьях, положив голову ему на плечо, повернулась к Калине — тот опустил глаза долу и старательно делал вид, что его тут нет. В руках, привычно затянутых в черные перчатки с вышитыми на кончиках пальцев когтями, у него были, конечно, же астры. Белые.

— Алеша… — Светлана подошла и к нему, обнимая за плечи и поцеловала в щеку чуть поднимаясь на цыпочки — он был выше неё и Саши. — Рада, что вы оба в порядке. Надеюсь, вы не сбежали из больницы от «касторки»?

Как все рыжие, Алексей легко краснел — все-таки сбежали… Чего-то подобного можно было ожидать.

Светлана приглашающе указала на дверь:

— Проходите… Надеюсь, вы все же сбежали после лечения, а не до!

— Обижаете! — возмутился Калина, проходя в квартиру. Кажется, он впервые правильно в неё зашел — до этого только кромежем и пользовался.

Светлана закрыла дверь и не удержалась:

— Алексей, ты впервые воспитанно пришел в гости.

Саша поставил корзинку на стул и принялся снимать с себя шинель.

Калина, скидывая теплый кафтан, расплылся в плутовской улыбке:

— Так я же уволен. Пришлось.

— И кто же посмел тебя уволить?

Светлана заглянула в корзинку, на дне которой мирно спала Баюша, вся в рыжих сосновых иголках и золотых листиках берез. Подозрение, что её забрали у лешего без спроса, закралось в Светлану. Только спросить она не успела — Калина огорошил её своим ответом:

— Вы, Елизавета-свет Павловна.

Она с сухим листком березы в руках выпрямилась:

— Во-первых, просто Лиза, во-вторых… Я тебя не уволь… — Она вспомнила ванну, полную пены и свое белье, сложенное на стуле. — Тебе нестыдно? Я же просила в мои вещи не лезть!

Саша замер у кресла, опираясь на него боком. При этом он странно прижимал к себе левую руку, словно оберегая грудь.

— Я и не лазил. Я через Вихрева, своего товарища, попросил местную горничную Ларису приготовить вам ванну. И за это был уволен только вашим произволом, между прочим!

— Прости…

— Пустое, — отмахнулся Калина, почти силой усаживая Сашу в кресло: — сиди! Тебе же сказали не напрягаться. Его, Елизавета, хвостом змеевым приложило, а он меня оговаривал, что это я пострадал.

Саша, бухтя свою холеру, выдававшую, что дело плохо, попытался встать и нарвался на негодующий взгляд Светланы.

— Вам не стыдно⁈ Зачем играть в героев? Нет нужды в этом. — Она посмотрела на Калину: — и ты садись! Тебе тоже не меньше досталось.

Алексей на неё покосился, потом посмотрел на Сашу, задумчиво выдвигая стул:

— Вот так и совершай, Сашка, подвиги… Никто не оценит.

— Алеша, я бы сама сходила к лешему…

— О да, учитывая, как он нас встретил… — Алексей все же предпочел сесть — видимо, тоже