Странница - Лея Р.

— Вы — нервничали? Из-за кого-то? — скептицизма в тоне вампира было больше, чем в небезызвестном «Не верю!» великого Станиславского.

— Естественно, — невозмутимо подтвердил Феликс. — Мне вдруг пришло в голову, что ваших талантов вполне могло хватить на то, чтобы бездарно попасться в руки бегущих, а это заранее обрекало бы на неудачу весь наш тщательно продуманный план. Рад, что моё волнение оказалось беспочвенным.

— Не раз замечал, что людям, обременённым интеллектом, свойственно сомневаться насчёт его наличия у окружающих, — поморщился Михаил, — но у вас эта черта, по-моему, выражена чересчур ярко.

— Всё потому, что её выраженность прямо коррелирует с умственными способностями сомневающегося, — наставительно заметил канцлер.

Пока эти двое препирались, я успела цапнуть ароматную булочку, отрезать толстый кусок ветчины, ломоть сыра и начать планомерно всё это поглощать. Поймав на себе два укоризненных взгляда, лишь виновато развела руками, дескать, вы, интеллектуалы, можете хоть до утра соревноваться в празднословии, а мне, существу не столь возвышенному, куда интереснее более насущные потребности. Долго они не думали и присоединились ко мне, справедливо рассудив, что на сытый желудок быть возвышенными существами куда как приятнее.

После ужина мы устроились на лежаках; заняться было особенно нечем, поэтому я с удовольствием слушала байки, которые травил господин Верховный канцлер. В основном это были забавные происшествия времён его развесёлой молодости, наверняка щедро приукрашенные курьёзными подробностями — не из любви к вранью, а исключительно прихотью богатого воображения. Миша, кажется, погрузился в какие-то далёкие вампирские думы и почти не слушал нас. Спустя какое-то время мне вообще показалось, что он уснул, но буквально через несколько минут я услышала быстрый шорох, уловила молниеносное движение, а потом в десятке метров от нас на землю рухнуло что-то тяжёлое…

— Ух ты!

С возгласом восхищения канцлер прервал повествование ровно на том месте, где он, совсем молодой начальник отдела безопасности, пытался строить седых подчинённых и после нескольких бесплодных попыток договориться мирно повесил под потолком прямо в кабинете осиный улей. Осы там жили воспитанные, точнее, зачарованные и полностью лишённые воли, поэтому жалили исключительно лентяев или просто хамов, намеренно игнорирующих приказы начальства. Сначала все, конечно, возмущались, некоторые даже пробовали перебить заклинание и перенаправить гнев навязчивых соседок на собственного владельца, но тщетно — всякая оса непременно находила верную цель, если таково было желание Феликса. В итоге народ смирился и начал усердно трудиться: бегали по делам, как в попу ужаленные — впрочем, почему как?.. К гулу под потолком тоже постепенно привыкли, на него даже выработался некий условный рефлекс, как у собак Павлова на звонок: если жужжат, значит, нужно работать.

— Вы сомневались в моей меткости или памяти? — кажется, от Верховного канцлера вампир даже похвалу воспринимал в штыки.

— Нисколько не сомневался ни в том, ни в другом, — Феликс никак не отреагировал на резкий тон: кажется, ему в принципе было плевать на чужие эмоции, лишь бы дело делалось. — Кстати, а ты ей этим камешком голову не размозжил?.. Мы, кажется, договаривались…

— Я прекрасно помню! — отрезал Миша. — У птицы переломана грудная клетка; скорее всего, она ещё жива: рёбра пробили лёгкое, пташка лишилась чувств и в данный момент ждёт нас и своей участи. Я совершенно исключаю возможность того, что, не присматриваясь, можно разглядеть эти повреждения под перьями. Вглядываться в дохлую птицу бегущие вряд ли станут, так что шансы, что они что-то заподозрят, исчезающе малы.

— В таком случае, мне кажется, не стоит заставлять её ждать, — кивнул канцлер и стремительно поднялся. — Лея, не думаю, что тебе будет приятно на это смотреть… А впрочем, как хочешь.

Конечно, я встала и поплелась за ними. Как и предсказывал мудрый и прозорливый господин Верховный канцлер, зрелище тёмно-коричневой пушистой пернатой размером с толстого ворона не доставило мне никакого удовольствия. Зато Феликс был абсолютно счастлив.

— Прекрасная работа! — искренне восхитился он, приподнимая совершенно обмякшую тушку за крыло. — И ты был прав, она действительно ещё жива. К счастью, это легко исправить.

Я отвернулась, но в глазах всё равно застыли слёзы: услужливое воображение живо нарисовало картинку лёгкого и быстрого движения сильной руки над тонкой шейкой, которое вмиг отправит беднягу на тот свет. Сглотнув, отошла обратно к лежакам и попыталась переключить мысли на что-нибудь более приятное.

— Всего лишь птица, — услышала я тихий голос Михаила.

— По людям она так не переживала, нет? — иногда мне начинало казаться, что цинизм Верховного канцлера уступает разве что его же могуществу.

Я ничего не ответила, завернулась в плащ и улеглась. Через несколько минут услышала, как мужчины вернулись и тоже начали готовиться ко сну.

— А знаешь, в чём-то девочка права: те люди и впрямь были мерзавцами, насколько я понял из обрывков вашего разговора, а птица провинилась лишь в том, что не вовремя выслеживала полёвок над этой замечательной полянкой. В любом случае лечь спать сейчас — единственно мудрое решение: птахе уже не помочь, а у нас завтра намечается ох какой непростой день… Для меня он, возможно, станет венцом карьеры. В такой момент быть невыспавшимся даже как-то неловко по отношению к собственной судьбе: она в кои-то веки подкидывает такой сюрприз, такое удивительное путешествие в замечательной компании, а ты зеваешь — нехорошо. Так что я, с вашего позволения, намерен отдыхать. К тому же, в отличие от нашей впечатлительной спутницы, мне вчера вечером колыбельных никто не пел, а спать в экипаже всё-таки чертовски неудобно.

С этими словами Феликс наконец улёгся. Высунувшись из-под плаща, я увидела, что Миша устроился справа от меня и задумчиво уставился в чёрное небо, закинув ногу на ногу. С минуту я молчала, но потом не выдержала и предложила шёпотом:

— Может, прогуляемся? Здесь, по поляне. Руины эти пощупаем, прикоснёмся к древности. Буквально.

— Пойдём, — похоже, он ждал от меня подобного приглашения.

— Как думаешь, Эри с Беатрис уже передали нашу записку? — тихо спросила я, когда мы вплотную подошли к каменным столбам, возвышающимся посреди поляны.

— Не знаю. Если они собирались проникнуть внутрь с сумерками, то, по идее, уже должны были. Хотя, когда цена неудачи столь высока, не думаю, что они станут ориентироваться на определённый временной интервал — скорее уж, будут ждать момента. Здесь как на рыбалке: подсекать нужно строго вовремя, не раньше и не позже, иначе рискуешь остаться без рыбы. А уж когда рискуешь остаться без головы, то и подавно будешь выжидать нужный миг, сверяясь с собственным чутьём, а никак не с часами… Кстати, а как здесь обстоят дела со временем? Только