Странница - Лея Р.

я лично за тебя возьмусь. Сочиним тебе какую-нибудь должность… Моей секретарши, к примеру. Всегда предпочитал заниматься всеми делами и бумагами лично: ненужные до меня с некоторых пор не доходят, а важные я предпочитаю просматривать сам. Не хочу, чтобы какая-нибудь любопытная барышня совала свой длинный нос в мои документы. Но для тебя с удовольствием сделаю исключение: думаю, я нашёл себе преемницу, так что будет неплохо, если ты с самого начала станешь вникать не только в манящие глубины магии, но и в скучные бюрократические моменты.

Вместо ответа я лишь судорожно вдохнула и явственно услышала, как застучала кровь в висках, посылаемая по сосудам взбесившимся сердцем. Я пока не очень хорошо понимала, что именно мне предлагали таким будничным тоном в самой неофициальной обстановке — только отчётливо сознавала, что предложение было, прямо скажем, невероятно крутым. Чем-то запредельным. Примерно как если бы президент неожиданно лично предложил мне занять должность премьера с перспективой карьерного роста…

— Ой, только не говори, что не понимала, для чего я тут с тобой вожусь, до того, как я это озвучил, — поморщился Феликс, но было видно, что он доволен произведённым эффектом.

— Понимала, наверное… — неуверенно ответила я. — Но гнала эти мысли прочь. Не хотела уверовать в нечто подобное, а потом внезапно лишиться честолюбивых иллюзий — это, знаете ли, довольно неприятно, в чём жизнь меня не раз убеждала. То есть нет, не понимала даже, а просто очень хотела, чтобы это было именно так. Хотела, но не верила. Не позволяла себе поверить. Это слишком… слишком. А почему?..

— Ты? Здесь уж совсем всё просто. У тебя прекрасный потенциал и могущества на троих хороших волшебников — раз. Молодая и абсолютно нулёвая, как машина без пробега, и значит, у меня будет уникальная возможность набить твою головку исключительно полезными вещами, а не переучивать, выдалбливая из неё всякие прочно засевшие там ненужные глупости — два. Ты Странница; это очень редкий дар, и дурак я буду, если упущу такой шанс познакомиться с вашей породой поближе — три. Если этого мало, вспомни, что я показывал тебе не далее как позавчера: почти полвека назад я предлагал схожую игру твоей бабке, но Лида была слишком нетерпелива и, к сожалению, избрала другой путь. С тех пор я ещё не встречал ни одного волшебника, кого бы посчитал способным помочь сделать наш мир таким, каким мне хочется его видеть — до тех пор, пока не познакомился с тобой. Думаю, ты унаследовала не только способности Лиды, но и её поразительный железный характер — именно то, что нужно, когда ставишь невыполнимую цель. При этом в тебе нет её горячности и нетерпения…

— Были, — перебила я. — Может, и сейчас есть. Только жизнь научила меня воспитывать собственный характер.

— В таком случае мне стоит сказать спасибо всем тем мастерам, которые однажды отказались тебя учить. А заодно Виктории — за то, что она не обратилась тогда ко мне с этим вопросом. Потому что занятия магией с раннего возраста, как правило, не способствуют воспитанию характера — скорее уж наоборот: юные волшебники, в то время как их сверстники впервые пробуют алкоголь в тёмных закоулках, упиваются собственной уникальностью, хмелея от открывающихся возможностей куда как сильнее, чем их менее удачливые ровесники — от дешёвого пива. Потому жизнь их можно считать сравнительно удавшейся с самого начала — по крайней мере, они не мечутся в поисках себя, не переживают одно за другим разочарования в процессе скучной учёбы и рутинной работы… Они скорее буйные искатели весёлых приключений, что, как ты понимаешь, не укрощает горячий нрав, а, напротив, развращает. С возрастом это, конечно, проходит… если, как твоя бабка, не успеют накуролесить ещё в ранней молодости и навсегда распроститься с собственным призванием. Одним словом, не слишком счастливая юность — это нормально. Когда и набивать шишки, как не в эти чудесные годы.

— Наверное, вы правы. Мне сложно судить, потому что у меня была всего-навсего одна юность, и сравнивать особенно не с чем. Но в ней и впрямь были некоторые события, которые заставили меня здорово измениться: знали бы вы, какая я была буйная ещё лет пять назад… Но, оказалось, огонь не всегда хорош. Зачастую он обжигает окружающих, которые, сами понимаете, не в восторге от этого. Так что пришлось засунуть свой норов куда подальше и учиться быть спокойной и сдержанной — насколько это в моих силах.

— О да, Лида в своё время тоже была той ещё пламенной натурой… — канцлер мечтательно прищурился, как поэт, вспомнивший золотистые кудряшки музы в лучах заходящего солнца. — Так полыхала, что такие же юные балбесы рядом с ней вспыхивали, точно сухая щепа. Жаль, что в итоге она привела их на бойню… Её бы таланты — да в нужное русло; ладно, чего уж теперь воздух сотрясать. Что было, то прошло. В любом случае сейчас речь не о ней, а о тебе. Надеюсь, я достаточно развёрнуто объяснил, почему именно ты?

— Вполне, — я смущённо уставилась под ноги и, помолчав, добавила: — Но всё равно это слишком здорово, чтобы быть правдой. Один из минусов моей юности: она, кажется, разучила меня верить. Верить в целом и верить в чудеса — в частности.

— А тебя никто и не просит верить, я же не в религиозную секту вступать агитирую, — бодро шагавший чуть впереди Феликс остановился и обернулся. — От тебя пока вообще ничего не требуется, кроме как принять эту информацию к сведению и жить дальше так, как тебе того хочется. А начать серьёзно заниматься магией, я так понимаю, тебе всё же хочется.

— Очень!.. — с жаром подтвердила я.

— Ну и всё. Остальное пусть идёт своим чередом. Однажды ты станешь той, кем должна, и я буду чрезвычайно горд, что приложил руку к созданию этого совершенного инструмента, послушного воле чудесного мира магии. Смотри!

Он неожиданно взял меня за плечи и резко развернул. Над той же самой панорамой, которую я имела удовольствие лицезреть вчера, плавно кружила огромная хищная птица.

— Ты рождена летать, — услышала я вкрадчивый голос Верховного канцлера, — магия — твой воздух, поток и ветер. А я могу сделать твои крылья настолько крепкими, что там, где другие будут видеть ураган и неминуемую гибель, ты увидишь лишь чарующий вызов стихии. Стихии, которая покорится тебе, точно дикий жеребец — искусному наезднику. Ты хочешь этого, Лея?..

— Да! — я зачарованно наблюдала за полётом крылатой хищницы, словно загипнотизированная этим зрелищем и мягким полушёпотом стоящего позади чародея.

— Больше всего на свете? — тихо