Обратный отсчет: Равнина - Токацин

— Грибов много, а ульсены мало. Старейшины решили экономить металл?

— И ещё какие-то кости и ракушки, — Гедимин присмотрелся к предметам, которыми махали аборигены, и удивлённо мигнул. — Ёмкости из костей. А там что? Ягоды курруи?

— Ну, это они для себя, — ухмыльнулся Вепуат, глядя, как Скогны вытряхивают сухие ягоды из мешочка в плошку с водой и растаскивают, не дожидаясь размокания. — А вот ёмкости… Там какие-то реагенты. Интересно…

Он зашевелился, но встать не успел — посреди «отсека» появился Хассинельг. Посох лежал на его плече, сам он припал на одно колено. Со всех сторон с него свисали вцепившиеся аборигены и их узелки и корзины. Не успели они появиться из ниоткуда, как ангар наполнился писком и верещанием. Синвийцы и сэвийцы забыли друг о друге и развернулись к прибывшим. Те завопили в ответ. Гедимин двинулся к Хассинельгу, чтобы поднять его — корзинки от него отвязали быстро, но он так и сидел, уперев посох в пол и тяжело дыша.

— Живой? — с тревогой спросил Вепуат, поддевая край тряпки, прикрывающей лицо стража. Она не свалилась — края были надёжно закреплены.

— Надо было в два захода, — прохрипел страж, поднимаясь на ноги. Белый посох в его руке часто мерцал, и Гедимин видел, как свет течёт от ладони к плечу — вдоль руки и нигде больше, кольцами с чётко различимыми краями. «Никакое излучение себя так вести не будет,» — думал сармат, украдкой поднося к палке дозиметр. Вепуат покосился на него и укоризненно хмыкнул.

— Хассек, ты бы снял пару слоёв одежды. Лагерь под куполом, внутри не холодно.

— Сниму в доме стекла, — отозвался страж. Он пытался отдышаться и никак не мог, и дело было не в жаре.

— Это из-за большого груза? — Гедимин оглянулся на тоготцев. Они устроились у третьей стены. У них была одна большая корзина, зато мелких — штук десять. «Снова кости, ракушки, трубки… много разных штук. Это всё — на обмен?»

— Это из-за частой беготни, — отозвался Хассинельг. Тряпку с лица он всё-таки стянул и теперь поправлял сползающие ремешки и перекошенные накидки.

— Не люблю так бегать в день Земли, — пробормотал он, забирая чашку, протянутую кем-то из Скогнов; в ней плавали размокшие ягоды курруи. — В день Лучей было бы проще. Но всё-таки не день Пустоты — тогда я бы вовсе не взялся.

— Обратно они тоже на тебе поедут? — Гедимин обвёл аборигенов недобрым взглядом. «Почему их так много — и чего они натащили? Для торга хватило бы двоих, мешка со слитками и корзины грибов. О других товарах речи не шло. Или шло, но нам не сказали?»

— Что у вас тут за странные штуки? — громко спросил Вепуат, глядя на узлы и корзины. — Это ведь не для торговли?

— Как укажут боги, — тоготец, сердито цыкнув на сородичей, повернулся к нему и приложил пальцы двух рук ко лбу, низко наклоняя голову. — И как надумают огненные тва… творения. В Тоготе есть что показать, кроме ульсены и нергонских грибов.

— И у Сэта есть товары, кроме стеклянной скорлупы, — добавил другой тоготец. — Пока вы, Равные Куэннам, можете усмирить их ярость, надо вести дела — так широко, как выйдет. Мы поговорим о разных товарах и послушаем, что ответят.

— Ну-ну, — еле слышно пробормотал Вепуат, с сомнением глядя на Скогнов. — И вы, Синви и Сэви, тоже привезли разные товары? И с Сэта заранее никто не договаривался?

— Как нам, Скогнам, говорить с огненными… существами? — удивлённо спросил сэвиец, и жители Синви согласно запищали. — На нас они смотрят со злобой. Если вы не усмирите их, мы только и сможем, что разбежаться.

— Мы ведь пришли без оружия — по вашей воле, — поддержал его кто-то из Синви.

— Это хорошо, — буркнул Вепуат. — А среди ваших товаров нет, случайно, оружия?

От верещания со всех сторон у Гедимина зазвенело в ушах. Он схватился за наушники, но светящееся белое кольцо хлопнуло его по груди, и боль в ушах пропала. Хассинельг убрал посох и дружелюбно ухмыльнулся.

— Я ещё тогда сказал им про оружие. Мол, Равные Куэннам защищать вас не будут. Там ничего опасного — жир, точильные шкурки и краски.

— И всё взвалили на тебя? — Гедимин сердито сощурился. — Ладно ещё — перекинуть одного-двоих. Но целое стадо с грузом, и за просто так…

— Почему за просто так? — Хассинельг оттянул ворот накидки и поддел пальцем широкое ожерелье из круглых красных и продолговатых жёлтых бусин. Внутри яркого стекла блестела металлическая пыль. От ожерелья тянуло теплом.

— И на руки и ноги тоже, — страж показал широкий браслет из стеклянных щитков с блёстками. — Удобно в холодные дни.

— Как знаешь, — пробормотал Гедимин, постепенно успокаиваясь. «Чего я так взвился? Это же местные, а не „макаки“. И Хассек никому не раб. Как договорились, так и работает. Интересно, далеко по Равнине уже разошлись такие бусы?»

…Кут’тайри со склада выбрался незаметно — Гедимин обнаружил его в «торговом отсеке», только закончив проверку термочаш. Жрец стоял в двух шагах от него, сложив руки на груди. Над ним возвышался Вепуат. Он принёс поддон и две тубы с горючей смесью и теперь, держа их в руках, недовольно щурился.

— Нет нужды тратить горючий жир, — говорил Кут’тайри. — Я открою ворота для Шакхи и Аса’ана. Теперь мне хватит огня, чтобы удержать их.

— Кут’тайри, иди в цех, — недовольно сказал Вепуат. — Ты всё ещё вне закона, если ты забыл. И кое-кто из этих городов тебя ищет.

Жрец небрежно махнул пальцами.

— Молния Шакхи не будет спорить с богами.

— Боги тебя всё ещё не слышат, — напомнил Вепуат.

— Они вернули мне огонь, — отозвался Кут’тайри. — Их ярость утихла. В Шакхе и Аса’ане узнают об этом и не будут препятствовать…