Фантастика 2024-2 - Елена Владимировна Петрова

– Мы для этого в Брянск и приехали, – снова вступил в разговор Игнат. – И дела нам нужно сделать до того, как морозы придут, и распутица окончательно закончится. Так что у нас примерно неделя, чтобы деньги достать.

– Зря мы сюда приехали, – вдруг высказался Ромка. – Говно этот город. И живут здесь мрази одни. Особенно, этот торгаш, который говорил, что мы вместо заячьих шкурок крысиные притащили. И ведь все равно взять согласен был, сука. Цену так сбивал.

– Вот ведь мразь, – не мог не согласиться я.

– У нас такого не было никогда, – продолжил Ромка. – Что? Все большие города такие?

– Почти все, – кивнул старик. – Там, где больше людей живет, там и больше дерьма. От этого никуда не деться… Если только власти всерьез не возьмутся, но им пока не до того.

Он многозначительно посмотрел на меня и кивнул.

– А как княжеских новиков снаряжают, если это так дорого? – спросил Пашка, который, похоже, думал о своем.

– Поддоспешник, шлем, меч или топор выдают, – ответил старик. – На доспех и коня потом сам себе заработаешь, если выживешь. С доли в добыче, наместники обычно не скупятся. Ну и трофеи, конечно. Все, что на собственноручно убитых нашел – твое.

– А нам-то где столько денег взять? – снова спросил Павел. Он, по-моему, до сих пор не мог представить себе такую внушительную сумму.

– Есть один вариант, – я покосился на дверь, наклонился к своим товарищам, жестом предложил им сделать то же самое и продолжил уже шепотом. – Поговорил я с мужиком, которому голову Федьки сдал. Он работу предложил. Есть тут человек один, зовут Грачом. Опасный, говорит, человек, весь посад этот под себя подмял. И везде у него связи: и в страже, и среди приказчиков, поэтому купцов его люди щипают нещадно. Наместник за его голову дает двести рублей, торгаши готовы удвоить.

– На самом деле я сюда по конкретному делу шел, – с мрачным выражением лица проговорил Игнат, похоже, собственная идея ему не нравилась, но другого выхода он не видел. – Да и четыре сотни – не тысяча, нам гораздо больше нужно. И есть только одно место, где мы эти деньги взять можем.

– И где? – посмотрел я на него.

– На подворье боярина Сергея, – ответил старик.

От неожиданности я поперхнулся и закашлялся. Пашка отшатнулся и принялся тереть лицо, будто не верил в то, что услышал. Даже Ромка дернулся, и на его лице появилось страшное, доселе невиданное выражение искреннего ужаса.

– Чего? – спросил я во весь голос, забыв даже о том, что нужно соблюдать осторожность.

– Того, – дед явно был не в восторге от своей идеи, но отказываться от нее не собирался. – Он тобой заинтересовался? К себе тебя звал? Звал. Значит, скорее всего и на подворье поведет. Вот, ты глянешь, что там и как, может, переночевать напросишься. Посмотришь, как охрана стоит, а потом нам ворота откроешь.

– Одна идея лучше другой, – заключил я. – Либо схватиться с бандой, либо ограбить боярина и наместничьего мытаря. Примерно так же безопасно, как голой рукой за осиное гнездо хвататься.

– Да нет, скорее хрен туда сунуть, – поправил меня Пашка. – Если этот Грач твой прознает, что мы его искать собрались, то нас убьют. Если попытаемся боярское подворье ограбить, то болтаться нам в петле…

– Мытаря хотя бы искать не нужно, – парировал старик. – А Грача этого твоего еще попробуй найди. Нет, если постараемся, конечно, отыщем, куда денется, но стоит оно того?

– Так и мытарь не денется никуда, – я снова пожал плечами. – Сергей же тоже не дурак, пока распутица не закончится, он никуда не поедет. То есть, неделя у нас есть как минимум. Если за три-четыре дня не найдем Грача, то можно будет и к нему наведаться. Только ведь, мало на подворье попасть, нужно будет и серебро найти и, что самое главное, сбежать потом. Из крепости сбежать, где обученной стражи полно.

– Будь по-твоему, – вздохнул старый солдат. – Поищем этого Грача твоего.

– А сегодня отдыхать будем, с дороги все-таки, – я поднялся на ноги и заговорил уже во весь голос. – Я квасу хочу. И кренделей. По дороге лавку пекаря видел, схожу куплю. Вы, парни, хотите кренделей?

– Да, – ответил за обоих моих товарищей Пашка и протянул. – Только пивка бы лучше.

– Обойдемся квасом, – отрезал я. – Забыл где остановились? Тут голова трезвая нужна, или тебе открутят эту самую голову.

– С тобой схожу, – Игнат тоже поднялся, и принялся подвешивать на пояс меч. – Присмотрю, а-то мало ли, что случиться может. А на двоих оружных никто не полезет.

– Может и нам?

Пашка стал, было, подниматься, на ноги, но старик остановил его жестом, и сказал, что им лучше остаться и охранять добро. Мне лично это показалось нелогичным, ведь Игнат сам раньше сказал, что за сохранность нашего имущества можно не беспокоиться. Правда, вполне возможно, что старый солдат просто захотел поговорить наедине.

Мы спустились вниз, вышли со двора харчевни и двинулись в сторону виденной мной ранее лавки. Некоторое время Игнат молчал, видимо, обдумывал наш разговор. А потом вдруг остановился и сказал, глядя мне прямо в глаза.

– Убить его надо. И ты сам понимаешь почему. Как дело пойдет, как про тебя узнают, так он вспомнит, что в Васильевском тебя видел. Что родом ты оттуда. А за наместниками не заржавеет – спалят село, да и все.

– А с чего бы им жечь его? – не понял я. – Село ведь подати платит исправно.

– А то, что это война, – неожиданно жестко ответил Игнат. – А на войне из себя врага вывести, чтобы он голову потерял, чтобы думать ясно не мог – первое дело.

– Так у меня там кроме матери и не было… – начал, было, я и осекся. Понял все.

Машка. Она-то в Васькином осталась и никуда оттуда не уедет. А, если расспросить местных, то и о наших с ней отношениях узнать можно. И тогда ее в заложницы взять могут. Или еще чего похуже сделать. И все с холодным расчетом – чтобы меня из себя вывести.

Меня вдруг с головы до пят накрыло волной ярости. Машка. Да я за нее им не только кишки выпущу – наизнанку повыворачиваю всех! На куски порежу!

– Проняло? – Игнат, как мне показалось, даже усмехнулся в бороду и, кивнув, повторил уже утвердительно. – Проняло.

– Потом об этом поговорим, – закончил я разговор, и так быстро, как мог, пошел дальше.

Прогулка по холоду слегка привела меня в себя, и к лавке я подошел уже абсолютно