Обратный отсчет: Равнина - Токацин

— Аса’ан рад приветствовать жрецов Пламени, — донеслось из побагровевшего костра.

…Дверь склада закрылась. Почти угасший костёр разгорался всё ярче, портал растягивался до потолка, и Вепуат, оглянувшись на Гедимина, радостно хмыкнул. «Придут?» — жестом спросил он. Гедимин пожал плечами, но разведчик этого уже не видел — он уставился на горящий поддон. Оставленные без присмотра крылья развернулись во всю ширь, цепляясь за печи и чужую обшивку. Гедимин подался в сторону.

— Куттуш с почтением смотрит на юное Пламя, — услышал он голос из костра. На поддон шагнуло, на глазах принимая гуманоидную форму, раскалённое существо. За ним шли ещё двое, и один нёс в руках длинную горящую миску. Она осталась светиться и после того, как руки пришельца перестали гореть, — на ней поверх «асбестового» покрывала с бахромой лежали осколки кейека.

— Куттуш прислал подношения для юного Пламени, — сказал, занеся над ними когтистую ладонь, главный жрец. Лишь когти и торчали из-под обмоток — вместо того, чтобы сшить рукавицы, Сэта обматывали «асбестом» каждый палец. Гедимин покосился сперва на многослойную одежду каждого пришельца, потом — на термометр и едва заметно качнул головой. «Как они дежурили в кратерах, не заматываясь в сто слоёв⁈ Там тоже было не плюс пятьдесят…»

— Жрецы Пламени благодарны Куттушу, — тем же странным тоном ответил Вепуат, переставляя миску на выступ печи. — Рад видеть тебя, хранитель жара Куттуша. Что сказали вожди? Многих ли ждать на обучение?

Сэта переглянулись.

— Вожди Куттуша готовы собрать стеклянную скорлупу, кейек и цветные камни. Рука Куттуша спрашивает, какую плату вы берёте. Куттуш будет рад красивым вещам из города Пламени.

Вепуат мигнул.

— Зачем платить за работу нам, если вы можете выучиться сами? За это мы не возьмём ничего, кроме шихты и горсти цветного камня. И очень скоро вы, как Шакха и Аса’ан, построите свои печи…

Сэта снова переглянулись. Вид у них был настороженный.

— В дом стекла приходили многие мастера из Шакхи и Аса’ана, — вмешался в разговор Кут’тайри. Он незаметно выбрался со склада и теперь стоял рядом с Вепуатом, сложив руки на груди.

— Всем им хватило ума и стремления, чтобы постичь эту науку. Неужели в целом Куттуше не найдётся ни одного…

Жрец из Куттуша громко зашипел.

— Ты, выгнанный из Шакхи, — кто просит тебя говорить⁈

— Спокойно! — Вепуат расправил крылья и качнулся вперёд. Чужаки отступили к костру. Гедимин видел, как опускаются под накидками уши, и зажигаются вдоль шеи красные огоньки.

— Мастера из Куттуша боятся приходить в дом стекла? — Вепуат помрачнел. — Из-за чего? Разве кто-то из нас причинил вам вред?

— Ты не был раньше трусом, Тахишшу, — заметил, выглянув из-за его крыльев, Кут’тайри. Жрец зашипел ещё громче.

— Обвиняешь нас в трусости? Легко говорить, держа в руках огонь и лёд! Вы равны Куэннам в могуществе — и вы так же странны и так же опасны. Ты хочешь, чтобы Сэта из Куттуша пришли сюда? Кто поручится, что их огонь тут не погаснет? Что ваша сила не направится против них?

— Вы держите лёд и огонь в руках, — пробормотал один из его спутников, с опаской глядя на Гедимина. — В одной руке. Мы это видели. Кто и за что поручится, когда тут такое?

Гедимин, проследив за его взглядом, ошалело мигнул. «Криобластер? Это напугало целый город⁈ Вепуат, экспериментатор, мать его пробирка! Говорили же ему…»

— Лёд? — повторил Вепуат, растерянно глядя на чужаков. — Вы про орудие Хеттийиррна? Так вы его испугались⁈ Я же сказал ещё тогда — его нельзя направить ни против одного существа. Нет более мирной вещи!

— Ни один кусок стекла не может быть оружием, — подтвердил Кут’тайри, обхватив себя за плечи. Его светящаяся грива опала и побелела — видимо, что-то вспомнил.

— Это говоришь ты, изгнанник, — отозвался Тахишшу. Из-под его обмоток лился красный свет.

— Мы видели сияющий лёд. Мы видели, в чьей он руке. Что помешает его направить? Мы этого не видели.

«Традиции, чтоб им провалиться!» — рука Гедимина сжалась на рукояти «криобластера». «Вепуат в них влез — и завяз! И что теперь делать?»

— Что помешает? — он угрюмо сузил глаза и отступил на два шага. Ангар наполнился шипением, но Гедимин уже не смотрел на чужаков и их красное свечение. Пальцы прикипели к костяной рукояти.

— Смотри!

«Отсюда не зацепит,» — успел он подумать, направляя свет «фонаря» на Вепуата. Пальцы он разжать успел, уронить «криобластер» — нет. Рукоять разлетелась в костяные щепки, хлестнув осколками по перчатке. На дымящихся пальцах повисли хлопья стеклянной пены. Гедимин встряхнул странно онемевшей рукой и едва не взвыл от боли. Перед глазами плыли красные пятна.

— Гедимин! — Вепуат обхватил его за плечи и потянул к стене. Сармат рефлекторно сжал пальцы и зашипел, болезненно щурясь. «Не раздробило. Сильный ушиб, не больше. Быстро оно срабатывает. Думал, успею выронить.»

— Когда Куттуш прокляли трусостью? — спросил в пустоту Кут’тайри. Он остался стоять у погасшего «портала» — единственный Сэта в опустевшем ангаре. От пришельцев из Куттуша остались только красные пятна перед глазами Гедимина — и те уже почернели и медленно таяли. Вепуат возился с пластинами на предплечье сармата — и, едва открыв в панцире проём, быстрым движением просунул туда что-то на ремешке. Почувствовав на руке кровяной камень, Гедимин зашипел ещё громче — пальцы будто наизнанку вывернуло.

— Тихо, тихо… сиди, вот так, — Вепуат проворно сдирал с разбитой руки перчатку. — Кут’тайри, воду сюда! И тряпку — чем мягче, тем лучше!

Когда в глазах прояснилось, а дыхание удалось выровнять, Гедимин увидел белый компресс с бахромой, ладонь, опущенную в плошку с водой, и устроившегося рядом Вепуата. Чуть поодаль стоял Кут’тайри, смотрел на поддон, засыпанный пеплом, и недобро скалился.

— Не надо так больше, Гедимин. Ладно? — побледневший Вепуат заглянул сармату в глаза. — Вышло, конечно, наглядно, но это уже чересчур.

— Если им