Фантастика 2025-147 - Юлия Шахрай

прячете сильные карты по карманам и рукавам, оставляя на виду те, что попроще. Но даже за них хотите получить что-то ценное. Моих покровителей, как и прежде, не волнуют ваши междоусобные дела. Однако, сейчас на кону стоит куда больше, чем ваши короны и даже целые страны. Отказавшись от данного вашими предками обещания, вы потеряете купленное на него право на жизнь и самоопределение. Вы должны исполнить своё предназначение, или же Трое сами решат судьбу этого мира.

— Так не ходи вокруг да около и скажи, чего именно хотят твои хозяева⁈ — с вызовом спросил Бродрик. Ему, похоже, было не по душе пресмыкаться перед глашатаем чужих божков, хоть Греш когда-то и присоединился к своду установленных ими правил.

— То, что и в ваших интересах тоже, — ответил слуга Троих. — Остановите орду, уничтожьте ковен, но главное — враг не должен войти в этот город.

— Так вот что мы все должны делать? — всё не отступал Бродрик. — Защищать столицу Империи, наплевав на собственные интересы! И что же случится, если мы потерпим неудачу? Что тогда предпримут те, кто из покон веков привык наблюдать за всем со стороны?

Фебран сделал ещё один шаг вперёд, и от него начала разливаться аура силы и власти. Я даже смог различить прозрачные крылья за его спиной, трепещущие сейчас подобно языкам незримого пламени.

Простой невзрачный человек вдруг превратился в проводника чужой воли и говорил теперь устами Троих. Ещё не аватар, но уже их вестник.

— Трием и его дворец должны уцелеть любой ценой. Если для этого потребуется превратить весь Павелен в безжизненную пустыню… То значит, так тому и быть.

И хоть в его голосе по-прежнему не слышалось враждебности, каждое сказанное им слово теперь гремело сродни раскатам грома. А когда он замолчал, в зале на время повисла давящая на всех тишина. Она бременем легла на плечи всех здесь собравшихся, заставила их осунуться и понурить головы. Бургомистр Прат, ставший случайным (и, скорее всего, нежелательным) свидетелем и вовсе повалился на пол без сознания. И даже я несмотря на свою личную силу и защиту, дарованную засевшей во мне сущностью Ма́лека, ощутил этот гнетущий напор, подавляющий волю. Однако это длилось недолго. Как и ожидалось, первым в себя пришёл сильнейший из нас.

— Довольно, — сказал он, жестом развеивая негативное влияние.

— Чем уничтожать целый мир, не проще ли будет обратить свою мощь против нашего врага? — поддержал его Протерус. — Скажем, испепелить не весь Павелен, а лишь его кусочек, где в этот момент будут собраны все хетские воины. Помогите нам разбить их армию.

— Смертные должны сражаться со смертными, — не своим голосом ответил Фебран. — Мы явим себя, когда это действительно станет необходимым.

— Удобные слова, — несколько охрипшим отчего-то голосом поддержал Императора Бродрик. — Вы принесли на нашу землю свою войну, и теперь ждёте, когда мы, пожертвовав всем, выиграем её для вас. Какое вы имеете на это право?

— Право? А какое право на жизнь имеет твой народ, грешец? — вдруг спросил его тот, кто на время завладел телом своего слуги. — Лишь благодаря жертве наших братьев и сестёр твои предки сумели покинуть свой гибнущий мир. И лишь благодаря Нам получили возможность остаться здесь.

— Мы продолжаем молиться нашим богам даже после их смерти, — голос короля и вовсе стал еле слышным, и каждое слово давалось ему с видимым трудом, однако он находил в себе силы. — Оплакиваем их жертву и будем помнить о ней до скончания времён. Но этот мир не ваш! В Хрониках Исхода нет не единого упоминания об участии в нём Троих.

— А чьё имя в них значится? — потусторонний голос напротив звучал всё резче и звонче, а в этом вопросе мне послышалось уже не праздное любопытство. Словно от ответа Бродрика теперь зависела его жизнь. И это почувствовал не только я.

Шад заслонил собой своего короля, и воздух вокруг него подёрнулся рябью, от которой волоски на моей коже встали дыбом. В довольно просторном зале вдруг стало тесно. Я глянул на окно в 6 метрах от меня, прикидывая успею ли я выпрыгнуть из него до того момента, как окружающее меня пространство станет непригодным для жизни. Там, конечно, метров 15 вниз до ближайшей покатой крыши, но даже так снаружи мне виделось больше шансов на выживание.

— Имя спасителя в их Хрониках отсутствует, — неожиданно вмешался в их диалог Протерус. — А со времён Раскола прошло немало лет, чтобы говорить наверняка. Но разве мог им быть кто-то, кроме Триединого?

Бродрик от такого откровения невольно скривил лицо, даже не поняв, что тем самым магистр только что отвёл от него удар.

Фебран-вестник бросил презрительный взгляд сначала на обоих закатников, а затем им же поочерёдно обвёл и всех остальных присутствующих, сопровождая каждый такой переход своей обличительной речью.

— Закатное королевство, заигрывающее с самой Бездной. Приозерье, заключившее сделку с ковеном. Греш, дрессирующий одержимых. И Золотой Дол, тайком поставляющий рабов на ту сторону Барьера. Нам известно обо всех ваших грязных делах, которые вы творили за нашей спиной. И все они приближали этот день, когда подпитываемая вами мерзость начала расползаться по Павелену. А теперь вы говорите Нам, что это не ваша война, а Мы — не ваши боги. Ну так где же тогда они⁈ Чего стоит такая вера, если ваши жрецы возносят молитвы пустым местам, не слыша ни слова в ответ? Они рассказывают вам истории, которых не было, и обещают будущее, которое не случится. Вы все словно живёте в одурманенных снах и в своём забытье ищите спасения. А Мы говорим вам: «очнитесь»! Этот мир не переживёт победу Отрёкшегося, и никто кроме вас не остановит его вторжение. Забудьте обо всём другом, как Мы забыли о ваших грехах и нарушенных клятвах. Исполните свой долг! А иначе. Всех вас. Ждёт. Забвение.

Аура посланника богов вспыхнула в последний раз и развеялась. Видимо, Трое решили не дожидаться ответа лично, ибо перед нами снова стоял всё тот же невзрачный и слегка полноватый человек невысокого роста. Он без особых эмоций оглядел нас и своим обычным голосом произнёс:

— Слова Троих сказаны. И я должен услышать ваш ответ, здесь и сейчас. Останетесь ли вы кучкой разобщённых государств, или же вместе и сообща исполните свой долг, остановив угрозу ковена и их повелителя?

— А разве у