Фантастика 2025-147 - Юлия Шахрай

— Ты сам говоришь о том, что город обречён. Ни этот Мазай, ни его тысяча не помогут его удержать. Так к чему эти метания? Нам следует трезво смотреть на вещи и планировать свой следующий шаг.

— И каким он, по твоему мнению, должен стать?

— Отведи все войска с севера, собери как можно больше ополчения и отправь его в бой. Они не остановят орду, но задержат её продвижение и снизят численность. Войска из Вьеры и Пуёля необходимо стянуть к столице. Вместе с поддержкой твоих старших магов они закончат начатое.

— Теперь ты предлагаешь мне в дополнение к тем 40 тысячам, запертым в Фельсе, бросить на убой толпу неподготовленных мужиков?

— Эта война должна быть выиграна. Какие при этом будут потери, меня мало волнует.

Император обошёл стол и подобрал одну из свободных фигурок, обозначающих крупные вольные отряды. С глухим стуком он поставил её на Фельс, а затем ткнул пальцем в пограничную область на карте, занятую дремучим лесом.

— Ты ошибся раз, Фебран. Значит, можешь быть не прав и во второй. Откуда здесь взялась армия дикарей, родной дом которых находится в двух тысячах лиг к востоку? Каким путём они прошли сюда, если не через храм забытых богов? Храм, которого, по твоим сведениям, тут нет! Ты говорил, что цена за проход велика, но теперь мы видим многотысячное войско, готовое опустошить север Империи и начать свой путь в Трием! Так откуда мне знать, что завтра из этого чёртового леса на свет не появится ещё больше врагов?

Вестник не торопился с ответом. Он с неменьшим презрением сейчас смотрел на человека в стальной короне, явно сдерживая своё желание поставить того на место. Ну пусть попробует. Особенно, когда за спиной последнего стоял мастер-лекарь. На долю секунды мозг Императора пронзило желание напасть на него первым и смертью одного из них оборвать эту порочную связь с тремя самозванными богами. Возможно, что-то такое почувствовал и Фебран, так как, подняв руки в примирительном жесте, он всё же пояснил.

— Этому может быть только одно объяснение. Отрёкшийся завладел одной опасной реликвией, которую Трое считали утраченной. И, похоже, что её силы было достаточно, чтобы перебросить даже такое большое войско. Однако цена за проход измеряется не только затратами энергии. Для любого неодарённого это неминуемо грозит потерей своей сути. То есть того, что определяет его как человека. Маги ковена не чураются использовать эту особенность в своих грязных техниках подчинения и контроля.

— Ни один кукловод не может управлять больше, чем 30–40 телами одновременно, — возразил Блурвель, сбросивший маску простого слуги. — Но эта армия пусть и неэффективна, но всё же способна сражаться как единое целое.

— Потому что они не просто обездушенные, — продолжил вестник. — Они сродни послушным одержимым. Эта реликвия… артефакт немыслимой силы, который успел пожрать и переварить миллионы разумных. Осколки их душ томятся внутри и могут занимать освобождённые тела. Но даже после этого, они будут подчинятся тому, у кого есть право ими повелевать. Хозяину артефакта, или его слугам.

— И ты говоришь мне это только сейчас? — спросил Император. — Ты хочешь одержать победу нашими руками, но умалчиваешь о таких важных вещах. Почему?

— О том мне не было известно самому, — огорошил его вестник. — Боги не делятся со смертными своими знаниями без надобности. Особенно если те могут быть для них опасны.

— Скорее уж они дают им лишь те крохи, которые люди не в силах обернуть против них самих.

— А разве это не одно и то же? — кажется, Фебран восстановил временно утраченное хладнокровие. — Как бы то ни было, оставшиеся 20 тысяч дикарей не представляют для Империи серьёзной угрозы. А воспользоваться храмом вновь, если таковой действительно есть в Грешском лесу, будет возможно не ранее следующей осени. Таковы правила, и даже Отрёкшийся не в силах их изменить.

— Сомнений в этом у меня всё больше и больше. Пока твои советы обошлись мне потерей двух легионов, Фебран. А могут стоить и всего севера.

И вновь лицо вестника скривилось, обнажив истинные эмоции. За последние несколько дней устал не только Император, но даже слуга Троих подрастерял своё самообладание. А вот Блурвель, казалось, таких проблем не испытывал вовсе. И хоть он день за днём успевал проделывать колоссальную работу, его лицо по-прежнему отражало исключительно то, что он хотел показать окружающим. Вот сейчас, например, там светилось желание высказаться.

— Говори уже. Что, по-твоему, мне следует предпринять?

— Мазай до сих пор не ошибался, — будто между делом заявил он. — И если он вдруг решил спасать Фельс, то для этого должна быть веская причина. Нам не следует игнорировать это.

— Причина может быть не у него самого, — излишне резко не согласился Фебран. — А у его покровителя. Что вам вообще известно об этом человеке, и о том, что им движет?

— А что нам известно о твоих мотивах, Фебран? Лишь то, что говоришь нам ты. Что же до Мазая… У меня было достаточно возможностей, чтобы убедиться в его непримиримой вражде с ковеном. Да и сейчас он один уже сделал больше, чем все слуги Троих вместе взятые.

— Вот как? И что теперь? Пожертвуешь легионами, чтобы спасти его из этой ловушки, в которую он угодил по собственной воле?

— Нет, но я отправлю солдат освобождать имперский город, жители которого рассчитывают на защиту своего императора.

— Твои игры в благородного правителя могут обойтись всем нам слишком дорого. Подумай трижды.

— Я принял решение, Фебран. И не советую тебе пытаться меня переубедить.

Глава 18

Шёл третий день осады. Силы защитников были на исходе. Как и мои собственные. Если бы не Зеф, то и я, и мастер Кромвель уже давно бы скончались от банального переутомления. Но этот дрянной мальчишка заставлял меня поднимать своё усталое тело, всякий раз, как этот треклятый рог трубил сигнал об очередной атаке. Наверное, его мелодия теперь будет сниться всем нам в кошмарах, заставляя вскакивать с постели и мчаться защищать свой участок стены.

Это если, конечно, мы выживем.

Хрен его знает, как мы протянули так долго. Почти две полных тысячи хорошо обученных воинов — ничто против в десять раз превосходящего противника. Но среди горожан