Пепел перемен, Том 6: Тень железной руки - Илья Витальевич Карпов

— К тому же, я был на самой церемонии, — сказал аэтиец. — Всегда тяжело переносил похороны, но хоронить друга — тяжелее вдвойне. Прекрасным человеком был твой учитель.

Сказав это, Тиберий похлопал мага по плечу и ушёл прочь. Игнат же направился за рыцарем. Путь к склепу Высокого дома, пролегал через толщу скалы, на которой располагался сам замок. Это был длинный тёмный коридор, освещаемый лишь тусклыми огоньками ламп, но вовсе не душный, как можно было ожидать. Мастера былых времён позаботились, чтобы даже мёртвые лорды не отказывали себе в глотке свежего воздуха, и по всему коридору, что вёл в склеп, гулял поток свежего горного ветра.

Двери в склеп открылись, и внутри оказалось на удивление светло, хотя маг не увидел ни единой лампы на колоннах, поддерживавших высокие светло-серые своды. Поток солнечного света выходил откуда-то сверху и падал аккурат на стоящий в центре зала постамент, на плите которого покоилось тело, прикрытое тончайшей тканью. Перед ним, преклонив колено, едва слышно молился человек в священнических одеждах. Кроме него в зале не было ни души.

Рыцарь велел ждать у входа и подошёл к священнику, а Игнат остался разглядывать внутреннее убранство. Маг, как и всякий житель Энгаты, был наслышан о богатстве дома Таммаренов, но в склепе не было ни следа роскоши или вычурности. Удивительно. Игнат чувствовал здесь удивительное умиротворение и… пустоту.

В помещении было не холодно, но и не жарко, а невидимый проём в потолке давал ровно столько света, сколько нужно. Казалось, будто всё здесь сделано из того же камня, что и светлые башни Высокого дома, всё дышало спокойствием и достоинством. Ни величественных статуй, ни цветных витражей, только светло-серые колонны и многочисленные ниши в стенах, внутри которых покоились массивные каменные ящики. Под каждым из них была гладкая серебряная табличка — единственное, что выбивалось из каменного спокойствия этого места. «Саркофаги. Так это называется, — вспомнилось Игнату. — Тяжеленные, должно быть. Наверное, Маркус где-то в одном из них… Или даже в самом центре зала! На этой плите!»

— Подойди сюда, юноша, — донеслось до слуха мага.

Хоть голос и был по-отечески мягок, но всё же Игнату показалось, что он слишком резко нарушил царившую в склепе тишину. Рыцарь удалился, и они со священником остались одни у каменной плиты. Тот уже успел подняться с колен и представился отцом Маллерном, епископом Высокого дома.

— Помнится, я видел епископа на празднике лорда Таммарена, — удивился Игнат. — Он был толстяком, а вы…

— Увы, невоздержанность рано или поздно делает своё дело. Его преосвященство отец Коймер недавно отправился к богам, а его место на службе Церкви занял я.

— Не слишком ли вы молоды для епископа? — с сомнением в голосе проговорил Игнат. На вид отец Маллерн был даже младше Маркуса, так что этот вопрос вырвался сам собой.

— По дороге жизни нас ведут боги, — мягко ответил священник. — Только им ведомо, когда и кем мы станем. Так и тебе в столь юном возрасте удалось одолеть могучего врага.

— Если бы не мой учитель, я бы не справился.

— Возможно, и так. — согласился отец Маллерн. В уголках его глаз Игнат увидел почти такие же мелкие морщинки, что и у Маркуса. Они становились особенно отчётливыми, когда декан огня улыбался.

— А это не?.. — маг неуверенно кивнул на тело под белой тканью.

— На этой плите покоится лорд Эйевос Таммарен, — ответил священник. — Когда я отслужу все положенные молебны, тело славного лорда навеки упокоится в стенах склепа среди мощей его предков, а душа его вознесётся в царства Троих богов. Достойная смерть, достойное посмертие.

Игнат вспомнил, как погиб лорд Эйевос. Страшная смерть. Наверное, славная, но страшная. Последний раз маг видел его, когда нёсся с Маркусом в сторону крепости, объезжая мёртвое войско архимага. Старик, еле держась в седле, на всей скорости врезался прямо в строй мертвецов. В следующее же мгновение Игнат отвернулся. Хотел запомнить лорда Эйевоса живым, а не разрываемым на части. Удивительно, что его тело лежит теперь здесь и выглядит невредимым, во всяком случае, под тканью.

— Да, — с горечью в голосе ответил маг. — Действительно достойная. Но мне сказали, что здесь похоронен мой учитель, Маркус Аронтил. Я… я могу его увидеть?

— Похоронен? — священник вскинул брови, но тут же мягко добавил: — Не совсем верно. Но его тело действительно нашло покой в этих стенах. Сир Таринор просил достойно проводить господина Аронтила в последний путь, поэтому мы не нашли ничего достойнее, кроме как сжечь тело, а прах…

Игната от этих слов передёрнуло. Он ощутил, как внутри пробуждается нечто, что, как ему казалось, он сумел навсегда одолеть.

— Сжечь⁈ Как ведьму или предателя? Да как вы посмели⁈

— Не стоит так горячиться, — неизменным голосом ответил отец Маллерн. — Действительно, во многих краях Энгаты такое прощание считается позором или проявлением дикости, но не здесь, не в землях Нагорья. Усыпальницы Таммаренов удостаиваются лишь члены правящего дома. Тела прославленных своими делами мужей же предаются огню, а прах хранится в урнах на почётных местах. Дом Таммаренов основан выходцами из земель Эхлаана, где и по сей день огненное погребение считается самым почётным и чистым для простолюдина.

Игнат не знал, что сказать. Слишком много боли и смерти он принёс огнём, чтобы считать это чем-то достойным. Он видел гримасы боли и ужаса, чуял вонь палёного мяса и жжёных волос. Его бросало в дрожь от одной мысли, что тело Маркуса вот так… просто…

— Я хочу видеть его. Или его прах. Не важно, — подавив ком в горле проговорил Игнат дрожащим голосом.

Отец Маллерн отвёл его в соседний зал, где похожие ниши занимали маленькие, не больше молочной крынки, глиняные урны. В каждой из них был прах человека. И каждый из этих людей был сожжён после смерти. От этой мысли по телу Игната пробежала дрожь. Священник остановился. Прямо перед ним в стене стояла урна, совершенно неотличимая от остальных. На серебристой табличке были выгравированы слова: «Маркус Аронтил, погиб 22-го дня месяца Середины лета, в 1407-м году.»

— Неужели… Неужели это всё? А как же то, что он сделал? Об этом ни слова! Он спас всех нас, ваши земли,