Пепел перемен, Том 6: Тень железной руки - Илья Витальевич Карпов

Древ. Поэтому Отто пришлось сопоставлять разрозненные факты, обрывочные сведения, старинные легенды и даже сказки, которые народ Халантира рассказывает своим детям. К концу жизни он, подобно алхимику, смешал всё это, обдумал и предложил любопытную теорию происхождения эльфов. И согласно ей, первые эльфы были людьми, изменёнными магией Древ.

Карл не поверил своим ушам. Алхимик было подумал, что Илберн решил пошутить, и вглядывался в его лицо, надеясь увидеть ехидную усмешку. Но Верховный книжник был совершенно серьёзен и, по-видимому, ожидал от Карла соответствующей реакции.

— Действительно любопытная теория, — осторожно произнёс алхимик, — если не сказать больше.

— Должно быть, вы сейчас думаете, что в жизни не слышали ничего глупее, — сказал Илберн, и Карл мысленно согласился с этим утверждением, — но позвольте объяснить. Заодно вы поймёте, каким образом это связано с первоначальной темой разговора.

Верховный книжник открыл фолиант и принялся перелистывать страницы, исписанные витиеватыми знаками, не похожими ни на один из людских наречий.

— Да, — смущённо улыбнулся Илберн, заметив взгляд Карла, — Отто написал свой труд на эльфийском языке, полагая его прекраснейшим из всех, но давайте простим учёному его каприз. К тому же, благодаря Рейквину из Караниса, бывшему придворному магу, теперь для меня не проблема объяснить вам самое необходимое. Вот!

Книжник ткнул пухлым пальцем в неумелое изображение дерева и окружающих его человечков. «Пусть Отто и великий историк, но художник из него был неважный», — усмехнулся про себя Карл.

— Древа появились на заре так называемой Зелёной эпохи, ещё до эльфов. Во всяком случае, во всех версиях их мифа о сотворении мира совершенно однозначно говорится, что первыми в мир пришли именно Древа, эльфы же появились позже, «пробудившись под сенью их, силой их напоенные».

— И что же это может значить?

— Отто истолковывает это так, что людские племена, жившие на территории современных эльфийских лесов, были привлечены некой силой, исходившей от Древ. Магической или божественной природы.

— Или? — Карл поднял бровь.

— Да, — несколько виновато согласился Илберн. — Отто из Альвенгау не признавал теорию божественного происхождения магии, а жертву Сэзморила считал не более чем мифом.

— Вот что бывает, когда учёный лезет в чужую для себя область науки. Для подобных метафизических выводов необходимо обладать хотя бы… — проворчал алхимик, но тут же осёкся. — Простите, что перебил, господин Илберн. Продолжайте, пожалуйста.

— На чем я остановился… Ах да. «И возвысился сын над отцом, и снова, и так многократно, покуда не услышали они голос леса. Ушами уже не людей, но ещё не эльфов.» Отто полагает, что это означает смену многих поколений, в ходе которой люди изменились настолько, что обрели долголетие и способность слышать так называемый «голос леса». Полагаю, это должно означать особую чувствительность к силе Древ, через которые они, судя по всему, они обретали теснейшую связь со своими богами. И только когда они узнали о существовании других Древ, вокруг которых живут подобные им существа, они осознали себя в качестве brel elven, единого эльфийского народа.

— Занятная гипотеза, — задумчиво проговорил Карл, — и притом грандиозная. Однако основана она в лучшем случае на мифах. Колосс на глиняных ногах.

— К счастью, дальнейшие описанные события более однозначны и признаны многими коллегами Отто по исторической науке. Древа начали угасать и умирать одно за другим. Со смертью первого из них и берёт начало эльфийское летоисчисление Эпохи Перемен. Она длится тысячу лет и сменяется Эпохой Упадка, которая началась с основания Аэтийской империи, и в которой, согласно халантирским хронистам, мы живём и посейчас. Гибель Древ же эльфы склонны связывать с возвышением людских народов, но что из этих двух событий является причиной, а что следствием — доподлинно неизвестно до сих пор.

Карл вжался в кресло, будто придавленный выплеснутыми на него одним махом веками истории, и не знал, что ответить. Он, наконец, вспомнил, откуда помнил имя Отто из Альвенгау.

Когда-то давно Луиза ле Кюри, суровая наставница Карла и хозяйка алхимической лавки в Аймхе, потребовала от него вызубрить каждую книгу, что пылилась в её пусть и небольшой, но ёмкой библиотеке. Книги были посвящены по большей части алхимии и давались Карлу легко, благодаря интересу к этому ремеслу, пока однажды среди них не попался злосчастный исторический трактат за авторством того самого Отто из Альвенгау. Похоже, на момент его составления учёный ещё не проникся очарованием остроухого народа, поэтому то был обычный трактат по истории Ригенской империи. Но написан он был таким невыносимо сухим и скучным языком, что Карл едва сдерживался, чтобы не подрисовать что-нибудь физиономии Отто, красовавшейся на заглавной странице. От порчи книги его удерживал только страх того, что в качестве наказания пожилая наставница, известная не только своим вкладом в алхимическую науку, но и весьма скверным характером, надерёт нерадивому ученику уши. Причём сделает она это так сильно, что они сгодятся только в качестве анатомического экспоната, подобного тем, что были заключены в мутных колбах, покоящихся на одном из стеллажей лавки.

— Простите, господин Верховный книжник, но за этим рассказом я как-то потерял связь с изначальной темой разговора, — виновато произнёс Карл, на мгновение ощутив себя студентом, заснувшим на лекции.

— Понимаю, — покровительственно сказал Илберн, перелистывая страницу. — История не ваша сфера знаний, ваше дело науки прикладные… Вот, нашёл. Итак, на основании своей теории Отто стал выискивать способ хотя бы частично повторить тот самый процесс превращения человека в эльфа доступным ему алхимическим путём.

— И каковы же результаты его изысканий? — усмехнулся Карл.

— Отто из Альвенгау родился в тридцать пятом году одиннадцатого века, но знаете ли вы, как он умер?

— Понятия не имею.

— И никто не знает, — серьёзно сказал книжник. — Он пропал без вести в илоренском лесу, надеясь своими глазами узреть последнее из семи великих Древ, которому эльфы непостижимым образом сумели сохранить жизнь. Это произошло в восемьдесят седьмом году века двенадцатого.

В читальне повисло молчание. Карл, разумеется, не слыл великим счетоводом, но отнять одно число от другого ещё был в состоянии. И результат этого действия никак не вязался со здравым смыслом. Должно быть, эти мысли оказались написаны у него на лице, потому как Верховный книжник тут же ехидно добавил, проговаривая каждое слово, будто для несмышлёного ребёнка:

— И, согласно хроникам, в свои сто пятьдесят два он отнюдь не выглядел дряхлым стариком.

— Невозможно… — пробормотал Карл. — А может, он был