Пепел перемен, Том 6: Тень железной руки - Илья Витальевич Карпов

— Много лет назад моя матушка была на волосок от смерти. После рождения Альдена, моего брата, её жизнь грозила оборваться со дня на день, а лекари лишь разводили руками. Молитвы Троим, Аминее, Лепану также оказались тщетны, да простят меня боги. Тогда мой отец, лорд Алвин, в отчаянии взмолился к Великой матери, что эльфы зовут Илланией, и которая, как говорят, покровительствует всякой жизни. Он поклялся, что посадит целый лес, если та дарует его жене жизнь и не оставит сыновей без матери.

Рыцарь остановился и слез на землю.

— Эту рощицу высадили по приказу лорда Алвина в тот самый год. А вон то дерево он посадил собственными руками, посвятив двум матерям: своей жене и богине Иллании. Наверное, оттого оно и выросло больше других и вширь, и ввысь.

Маг замер, как вкопанный, уставившись туда, куда указывал рукой рыцарь. Он увидел раскидистый клён, вокруг которого прочие деревья словно расступились. Крона этого исполина была столь широка, что в солнечный день не меньше дюжины человек могли бы насладиться сном в его тени. Ствол же, покрытый гладкой зеленоватой корой, вряд ли сумел бы обхватить руками даже великан Иггмур.

— В тот день, в день битвы за Пепельный зуб, отца не стало, — с горечью продолжил сир Кельвин. — Но если бы не вы с Маркусом, та же участь постигла бы и моего брата, и меня, и всех остальных, кто сегодня может спокойно спать по ночам. Я спросил у матушки, она позволила тебе захоронить здесь прах Маркуса Аронтила. Человека, не пожалевшего собственной жизни за то, чтобы наши могли продолжаться.

— Спасибо… сир Кельвин… — только и сумел вымолвить маг, поражённый видом исполинского дерева.

— Это меньшее, что я могу сделать для Маркуса и тебя, Игнат. Но впредь, на людях, прошу, зови меня лорд Старлинг. После гибели отца титул перешёл ко мне, хоть я и не особенно этому рад. Слишком молод я, лордом называться, — горько усмехнулся он, отвернувшись.

Вместо безмятежно-тихих каменных стен в толще горы урна с прахом Маркуса теперь нашла пристанище у корней величавого клёна, средь ветвей которого гулял ветер, слетавший с горных вершин. Древа двух матерей.

— Вот и всё, папаша, — сказал маг, отложив лопату в сторону.

Он стоял перед аккуратно присыпанной ямой, уверенный, что это место вскоре зарастёт травой, а осенью его засыплет рыжими кленовыми листьями. Никто сюда не заглянет, и лишь сам Игнат будет знать, что его учитель обрёл покой именно здесь. В той земле, которую заслужил.

Перед тем, как уйти, он воткнул в землю у самого ствола простую деревянную дощечку. Вырезанная на ней надпись гласила: «Здесь покоится Маркус Аронтил. Человек, который спас мир.»

— Вот и всё, — повторил Игнат, и горячая слеза покатилась по щеке. — Спасибо тебе.

Ответом ему был шелест листьев, и в шелесте этом Игнату слышалось что-то тёплое и родное.

Глава 4

На следующее утро после того самого королевского приёма, когда его величество сделал Карлу Эльдштерну предложение, отказываться от которого было бы неразумно, в выделенную ему комнату постучался слуга. Он оказался помощником Верховного книжника и сказал, что тот ожидает алхимика в личной читальне.

Верховный книжник Илберн произвёл на Карла впечатление учтивого и неглупого человека. Чем-то напомнил его самого в чуть более молодые годы. Он сразу предложил пожилому алхимику опуститься в мягкое кресло, сам же расположился за столом напротив и нацепил на нос очки в изящной серебряной оправе. В читальне Верховного книжника было уже светло, а воздух наполняла смесь запахов свечного воска и бумаги.

— Дело в том, господин Эльдштерн, — начал Илберн, — что Эдвальд Одеринг с некоторых пор имеет амбициозные планы на будущее Энгаты. Он охотно делился ими со мной, но вам, к сожалению, я об этом рассказать пока не смею. Опасается его величество лишь того, что век человеческий трагически недолог. Иными словами, он ищет средство продления жизни, и помощь талантливого алхимика ему будет как нельзя кстати.

— Эликсир бессмертия? — зевнул Карл, всё ещё борясь с утренней дремотой. — Простите, господин Верховный книжник, но подобные теории представляются мне жуткой бессмыслицей. Люди веками мечтали жить вечно, превращать камни в золото, а речную воду — в отменный унтермарский лагер. И чтобы при этом к ним подбегал жареный молочный поросёнок, сам отрезал от себя кусок пожирнее да отправлял им в рот. И пусть мои многочисленные коллеги пудрят мозги лордам и королям, обещая небывалые чудеса из склянки, да только я отношу себя к тем, кто не желает обманывать ни себя, ни других. Эликсир бессмертия создать невозможно, и подтверждением тому служат загубленные жизни сотен болванов, многие из которых к тому же сами заплатили деньги за свою смерть.

— Ведь это так по-человечески, желать несбыточного, — многозначительно произнёс Илберн.

— Знакомые слова, — проговорил Карл, хмыкнув, — да только не припомню, откуда. Кажется, их цитировал кто-то из теоретиков алхимии. Не то Кранц, не то Оберфельд…

Вместо ответа книжник вежливо улыбнулся, достал из-под стола толстый фолиант и осторожно положил перед алхимиком. Книга выглядела старой, даже ветхой. Некогда покрытый лаком деревянный переплёт был исчерчен сетью тонких царапин, отчего казался серым, а медные буквы на нём изъела сине-зелёная ржавчина, напоминавшая плесень.

— Отто из Альвенгау, — прочитал Карл и удивлённо добавил: — Неужели это изречение принадлежит ему? Насколько я помню, Отто из Альвенгау был историком. Впрочем, это всё, что я помню о нём.

— Верно, — Илберн провёл рукой по обложке, смахнув ржавую пыль, — однако, в отличие от своих коллег, пишущих хроники славных подвигов людских правителей, он пытался разобраться в окутанной тайнами истории народа эльфов. Отто сотрудничал с историками Халантира настолько тесно, что те раскрыли ему свои секреты. Даже, как говорят, видел великое Древо Илорена. Но последнее, должно быть, просто россказни.

— И причём же тут исследователь эльфийской истории? — сощурился Карл и чуть подался вперёд. — Не поверю, что вы приволокли эту явно старую и ценную книгу, чтобы просто дополнить небрежно брошенную фразу.

— И правильно сделаете, господин Эльдштерн, — Верховный книжник откинулся на стуле, держа руку на переплёте фолианта. — Отто из Альвенгау, как я уже сказал, до самой смерти изучал историю эльфов. Главной проблемой был тот факт, что эльфы не вели исторических записей до гибели первых