Пепел перемен, Том 6: Тень железной руки - Илья Витальевич Карпов

— А хотя бы и ножик, в пути уж точно пригодится, — кузнец вздохнул. — Уважь старика, Игнат. Я и так ночами скверно сплю. Кажется, будто не только Уве, но и само своё ремесло предал. Вряд ли мне на веку ещё раз доведётся поработать с настоящим оружейным горном. А от того, что во дворе, такого жара, какой ты выдаёшь, не добыть. Так что, раз уж боги мне огненного мага послали, то ему и следует отдать то, что получится. Конечно, навык я подрастерял за годы нехитрой работы, но уж с ножиком-то управлюсь. Постараюсь на славу, не сомневайся.

Игнат согласился, и работа закипела, едва солнце зашло за горизонт. Горн был им без надобности: маг так старался, что пришлось менять погнувшиеся от жара щипцы. Со лба кузнеца крупными градинами скатывался пот, но он упрямо бил молотом, сжимал щипцами, переворачивал и снова, удар за ударом, выбивал искры из раскалённого добела куска металла.

Лишь когда небо освещала белоснежная луна, работа была окончена. Кузнец завороженно глядел на получившийся клинок. Игнат в этих делах не разбирался, но даже на его взгляд получилось весьма недурно.

— С таким ножом ты уж точно в пути не пропадёшь. Хоть веток нарубить, хоть кролика разделать. Ты, давай, спать ложись, а я пока рукоять прилажу. С чистой совестью и работать легче.

На следующее утро, когда Игнат поблагодарил хозяина за подарок и гостеприимство, тот вдруг крепко обнял его и, похлопав по спине, сказал:

— Славно всё-таки, что боги тебя привели ко мне, а не к кому другому. Несладко нынче магам.

— Это ещё почему?

— Не слыхал? Указ королевский. Всякого, кто колдовать умеет, а в академиях не обучен, велено в столицу отправлять. А если те заартачатся, то и на месте прибить дозволено… Так что ты уж поосторожней в пути. И да хранят тебя боги!

Несмотря на такие неожиданные и настораживающие вести, Игнат покидал дом кузнеца с ощущением теплоты на душе. И только спустя час пути вдруг вспомнил, что даже не спросил имени у гостеприимного хозяина.

Маг шагал, не разбирая дороги, через холмы и многочисленные рощицы, перебрался вброд через полдюжины ручьёв и речушек, прорезавших эти земли то тут, то там. Наконец, идя мимо золотистого поля пшеницы, он смог различить вдалеке уже знакомый замок Высокий дом, чьи белые башни словно нависали над городом Эрбер.

Добравшись до ворот замка, он столкнулся с непробиваемым упрямством стражи, которая наотрез отказывалась признавать в нём того самого мага Игната, что сражался при Пепельном зубе.

— Теперь каждый рыжий оборванец норовит себя за важную птицу выдать, — пробубнил один, постарше, чьи щёки испещряли следы давно перенесённой оспы.

— Его светлость велел глядеть в оба и не пущать всякий сброд, не создавать уважаемому кастеляну Тибальду проблем, — подтвердил второй, молодой.

Услышав знакомое имя, Игнат приободрился.

— Ну так позовите вашего уважаемого кастеляна, уж он-то меня узнает!

— Не велено по пустякам беспокоить. У него и без оборванцев дел хватает. Как почил старый лорд Эйевос, упокой боги его душу, тут всё вверх дном. А в столице, говорят, ещё неспокойнее…

— Был я там! Видел, как погиб лорд Эйевос! — воскликнул Игнат. — Он приказал посадить его в седло и поехал прямо к армии мёртвых.

— Тоже мне, удивил. Эту историю нынче каждая собака знает. Вон одних песен уж пяток точно сочинили.

Маг схватился за голову и сел на камни неподалёку от ворот, пытаясь придумать, как уговорить этих твердолобых впустить его. Небо медленно, но верно заволакивало тучами. О лоб Игната разбилась дождевая капля. «Проклятье! — подумал маг, — ещё не хватало мокнуть тут, как собаке, пока эти болваны стоят под навесом.» Он было подумал уже отправиться в Эрбер и переждать дождь в какой-нибудь таверне, как вдруг заметил, как к воротам быстрым шагом приближается знакомый силуэт. Чёрные курчавые волосы, чуть растерянный взгляд, а в руках корзинка, укрытая тканью.

— Тиберий! — окликнул его маг, когда тот прошёл совсем рядом.

— А? Кто? — аэтиец не сразу понял, кто перед ним, но, когда вгляделся, его круглое лицо вытянулось от удивления. — Храни нас Аминея, Игнат! Это в самом деле ты⁈

— Ладно тебе! Будто приведение увидел. Или ещё не всех мертвецов перебили?

— Всех, кажется… Здесь многие думают, что ты вместе с Маркусом…

— Мне повезло больше, — печально вздохнул Игнат. — Ну? Будем стоять здесь, пока не промокнем до нитки или скажешь этим, чтоб впустили? Ты вроде сам в замок собирался.

— Что? Ах, да…

Когда Тиберий объяснил всё страже, тот, что был постарше, отвесил второму подзатыльник и проворчал:

— Вот послали бы за кастеляном, он бы наверняка узнал, — после чего обратился к Игнату, с улыбкой открывая ворота: — Вы уж нас простите. Кабы знал в лицо, так сразу бы пропустил, а то, понимаете, не велено…

Старлинг Холл ничуть не изменился с того дня, когда Игнат был здесь в последний раз. Прошедшие мимо рыцари, чьи плечи покрывала накидка со звёздами, обменялись еле слышными шепотками. «Это что, он? Не может быть!» — донеслось до слуха Игната.

— Кажется, меня здесь уже мёртвым посчитали?

— Ну, не все, конечно, но многие, — смутился Тиберий. — Сам посуди. Огненное зарево над Пепельным зубом видел даже я, когда у обозов прятался с маркитантами. А когда после этого мертвецы все, как один, повалились на землю, стало ясно, что с архимагом покончено. Но в замке нашли только Маркуса и то, что осталось от Вингевельда. А потом и его тело пропало… Таринор сказал, будто ты куда-то улетел в огненном вихре, но ему поверили не все.

— Таринор? Он жив? — с надеждой спросил Игнат. — А остальные? Драм? Тогмур? Иггмур?

— Этельдиар жив, но вот один из северян погиб. Тот, что великан, да упокоят боги его душу… Его брат с Таринором покинули замок сразу после похорон.

— Маркуса… тоже здесь похоронили? — с грустью спросил маг. В ответ аэтиец печально кивнул и опустил взгляд. — Отведи меня.

Бывший декан огня нашёл последнее пристанище в склепе Высокого дома. Чтобы попасть туда, пришлось спросить дозволения у самого Мейвоса Таммарена, нынешнего владыки Нагорья. Он немало удивился, увидев Игната живым и здоровым, и без промедления повелел, чтобы один из рыцарей Старлингов проводил Игната к месту упокоения его учителя. Тиберий идти с ним отказался, сославшись