Создатели Красной армии - Владимир Робертович Анищенков

А.А. Свечин отмечал, что с самого начала «я ощущал атмосферу недоверия ко мне, как к бывшему генералу, отчего возникало известное расхолаживание в сознании бесплодности моих усилий».

Но такое отношение складывалось не только из-за классового сознания. Многие военспецы в первые месяцы гражданской войны переходили к противнику в одиночку и группами. Были случаи перехода целых штабов вместе с командующим. В белую армию перешла Академия Генерального штаба полном составе. Так что пришлось ее создавать заново.

К белым переходили и люди, занимавшие очень высокие посты в Красной армии. Генерал Н.Н. Стогов был назначен по рекомендации Бонч-Бруевича начальником Всероссийского главного штаба.

«– Мучительно тянет в армию… Даже в вашу… – говорил он при встрече.

– Да вы идите к нам работать, – предложил я.

– И рад бы до смерти, да боюсь, – признался Стогов. – Я ведь скрывался все эти месяцы, а за это меня в штаб к Духонину отправят!

– Никто вас никуда отправлять не будет. И не тронет. […]

Стогов сразу же проявил себя как превосходный генштабист, и я, несмотря на весь свой опыт работы в контрразведке, не мог думать, что это только маскировка. […] И вдруг неожиданно для всех Стогов исчез. Немного спустя выяснилось, что он сбежал к белым. Я мог только недоумевать. Больших наших секретов, представляющих интерес для белых, он не знал, да и не был к ним допущен. […] И все-таки он оказался презренным перебежчиком. Но я и сегодня не могу в точности понять, почему он это сделал».

Тогда же бывший полковник лейб-гвардии Уланского полка А.Л. Носович, занимавший должность начальника штаба Юго-Восточного участка «завесы», перелетел на самолете к белым и остался у них вместе с летчиком.

Носович разделил невеселую судьбу Стогова. Их обоих белые встретили совсем не с распростертыми объятиями и, разжаловав, долго держали под арестом.

Генерал А.П. Архангельский тоже занимал пост начальника Всероссийского главного штаба, но подал в отставку. В качестве штатского человека уехал на захваченную белыми территорию, где его лишили генеральского чина и отдали под суд.

Неудивительно, что к оставшимся военспецам отношение было весьма настороженное. Генерал Бонч-Бруевич признавался: «Известная подозрительность сопровождала меня все эти напряженные годы. Далеко не все политические руководители, с которыми я соприкасался по моей высокой должности, верили мне, и я не раз оказывался в положении человека, который и “от своих отстал” и “к чужим не пристал”.

Но никогда мне и на мгновенье не приходила в голову мысль бросить работу и податься к “своим”, к тем бывшим моим товарищам, которые готовы были утопить Россию в море крови, лишь бы вернуть столь любезные им дореволюционные порядки».

Ленин с пониманием относился к происходящему. Он предупреждал: «Громадный заговор, который прорвался в Красной Горке и имел своей целью сдачу Петрограда, с особенной настоятельностью поставил вновь вопрос о военспецах и о борьбе с контрреволюцией в тылу. […] Нам изменяют и будут изменять сотни и сотни военспецов, мы будем их вылавливать и расстреливать, но у нас работают систематически и подолгу тысячи и десятки тысяч военспецов, без коих не могла бы создаться та Красная армия, которая выросла из проклятой памяти партизанщины и сумела одержать блестящие победы на востоке».

В июле 1918 года восстание против центральной власти поднял Верховный главнокомандующий РККА эсер Муравьев. Самочинно он отменил Брестский договор, объявил войну Германии и отдал приказ воинским частям направиться на запад. При попытке арестовать местный исполком в Самаре Муравьев был застрелен.

Несмотря на столь неприглядное положение, в особенности в сравнении с недавним имперским прошлым, «красные генералы» продолжали службу.

Еще один «красный барон» генерал-майор Владимир Александрович Ольдерогге с августа 1919 по январь 1920 года командовал Восточным фронтом.

Южный фронт возглавлял генерал-лейтенант Императорской армии Владимир Николаевич Егорьев. Ближайшим помощником Егорьева был его заместитель и одновременно командующий отдельной войсковой группой генерал-лейтенант Владимир Иванович Селивачев.

Упомянутый выше генерал-лейтенант Николай Михайлович Потапов – личность легендарная и до сих пор «закрытая». Возглавляя Разведывательное управление Генштаба Российской Императорской армии, он летом 1917 года наладил связь генералитета с руководством партии большевиков, которых они рассматривали как единственную силу, способную предотвратить развал страны. После Октябрьского переворота Н.М. Потапов некоторое время возглавлял военное ведомство Страны Советов и Генеральный штаб. После окончания гражданской войны он продолжил службу в разведывательных органах. Отсюда и секретность.

Помощником Потапова на посту начальника Генерального штаба стал генерал-майор М.П. Каменский, также начавший сотрудничать с советской властью еще до октября 1917-го.

Главнокомандующим вооруженными силами Советской республики с июля 1919 по апрель 1924 года был полковник Императорской армии дворянин Сергей СергеевичКаменев. Его роль в создании и руководстве Красной армии чрезвычайно важна. До назначения Главковерхом он руководил Западным участком завесы. С августа 1918 по июль 1919 года командовал войсками Восточного фронта. Под его началом проходило успешное наступление Красной армии на Волге и Урале.

Были в дворянском строю Красной армии и представители княжеских родов. Вся жизнь князя Николая Иосифовича Мещерского была связана с военно-морским флотом. В звании капитана 1-го ранга он участвовал в Великой Отечественной войне и был награжден орденами Ушакова, Нахимова и… Ленина!?

Лейтенант флота князь Игорь Григорьевич Гагарин участвовал еще в Моонзундском сражении. О его военной карьере известно мало. Он числился помощником начальника морского отдела Генерального штаба.

Князь Дмитрий Александрович Мышецкий в Красной армии с первых дней ее формирования. Служил на различных командных должностях, преподавал в Военной академии. В 1943 году был опубликован его учебник «Управление огнем дивизиона». Вышел в отставку в звании генерал-майора.

Особо следует отметить графа Алексея Алексеевича Игнатьева, сына генерала А.П. Игнатьева и княжны С.С. Мещерской. Он начал службу в особо привилегированном Кавалергардском полку. Воевал в русско-японской войне. В звании генерал-майора, будучи представителем Русской армии в Париже, руководил размещением военных заказов во Франции и поставкой их в Россию. После Октябрьской революции передал все сохранившееся на его счету деньги (225 миллионов рублей золотом!) советскому правительству, считая их народными. За этот поступок его собственная родовая семья исключила из своих рядов.

Воспоминания о тех переломных для России годах Алексей Алексеевич сохранил в книге «Пятьдесят лет в строю». В 1943 году граф Игнатьев активно участвовал в создании суворовских училищ. Он же был одним из инициаторов возвращения погон в советской российской армии.

А вот генерал-инженер А.В. Шварц хотя и начал службу в Красной армии, затем выехал в Одессу, где французским командованием был назначен руководить Вооруженными Силами Юга России. Но ему вместе с французской армией пришлось покинуть родные пределы.

А генерал-лейтенант Николай Александрович Хамин остался на Родине и возглавил Высшие Организационные курсы Всевобуча.

Прямой дорогой в Красную армию пришли три брата из дворянского гнезда Воронежской губернии Гуторов. Генерал-лейтенант Алексей Евгеньевич Гутор был участником русско-японской и Первой мировой войн. В мировую войну он последовательно командовал дивизией, корпусом, армией, затем был