Создатели Красной армии - Владимир Робертович Анищенков

Тотчас после высадки своих войск представители Антанты склонили к явной измене президиум Мурманского Совета, который за денежную поддержку и доставку продовольствия и мануфактуры обещал не препятствовать формированию белогвардейских отрядов и фактически содействовать занятию края войсками Антанты.

Для соединения северных и сибирских войск и таким образом создания единого антибольшевистского фронта лидер боевой организации социал-революционеров Борис Савинков в ночь со 2 на 3 июля поднял мятеж, подготовленный правыми эсерами и подпольными офицерскими организациями в Ярославле, Муроме и Рыбинске.

6 июля началось вооруженное восстание левых эсеров в Москве. Предпринимая его, они рассчитывали на помощь главкома РККА Муравьева, который пытался было двинуть войска на Москву. Но Муравьев был убит и эсеровские мятежи довольно быстро подавлены.

Однако все эти выступления заставили советскую власть поторопиться с формированием регулярных воинских подразделений.

Восточный фронт в то время был наиболее опасным. Командующим был назначен полковник генштабист Иоаким Иоакимович Вацетис, проявивший решительность в подавлении левоэсеровского мятежа в Москве. Членом Реввоенсовета фронта стал прапорщик Г.И. Благонравов, начальником штаба – полковник дворянин Николай Владимирович Сологуб.

28 июля новый командующий советским Восточным фронтом Вацетис разработал план наступления. Но советские части еще находились в стадии формирования и не смогли выдержать удара враждебных сил. 6 августа противник захватил Казань. Здесь был захвачен золотой запас царской России, насчитывавший 651 миллион золотых рублей, не считая других финансовых ценностей.

Часть этого золота была потрачена уфимской Директорией, затем колчаковским правительством на приобретение вооружения. Некоторая часть была увезена в Чехию, где послужила расцвету «чешского экономического чуда». И лишь треть золотого запаса России после гражданской войны вернулась обратно в руки советского правительства.

На Северном фронте упорное сопротивление захватчикам оказала Шестая армия под командованием полковника Владимира Михайловича Гиттиса. Северный фронт в те дни возглавил генерал-лейтенант Дмитрий Павлович Парский, фронтовой штаб генерал-майор Федор Васильевич Костяев.

На Юге приход германцев оживил на Дону искры повстанчества. Отходившим из Донбасса красным отрядам пришлось пробиваться сквозь районы, охваченные казачьим восстанием. 6 мая восставшие казаки заняли Новочеркасск. 8 мая они совместно с германцами вступили в Ростов.

«– С Дона?. Ну что на Дону? – раздавались голоса нетерпеливых взволнованных людей.

– Порядок… – был короткий ответ.

– А большевики?

– Большевиков нет. В Новочеркасске – атаманская власть.

– А в Ростове?

– Немцы.

– Немцы, – повторяли добровольцы… – Немцы. И как же они? С казаками-то?

– Ничего. Работают вместе против большевиков.

Все это так не вязалось со всем, что говорили и что слышали, что исповедовали в Добровольческой Армии, как непреложную истину, что некоторое время в толпе добровольцев царило молчание. Ум не мог воспринять той истины, что базою армии становилась Украина, занятая немцами, и для борьбы с большевиками являлось необходимым заключить в той или иной форме соглашение с немцами. […] Эта база влияла не только в материальном отношении на операции против большевиков, но она оказала громадное моральное воздействие на казаков. Вид отлично одетых и дисциплинированных германских войск вернул казакам желание быть не хуже их»[24].

В распоряжении Донского правительства и командования Добровольческой армии оказались богатейшие военные склады Юго-Западного и отчасти Румынского фронтов, патронные и снарядные заводы, суконные фабрики.

В середине мая силы Донской армии достигали 17 тысяч организованных бойцов при 21 орудии и нескольких десятков пулеметов.

«Добровольческая Армия состояла […] почти исключительно из офицеров. В ее солдатских рядах стояли полковники и капитаны, командовавшие на войне батальонами и полками. В ней за солдат, кроме офицеров, были юноши-юнкера и мальчики-кадеты, и лишь изредка попадались старые солдаты, оставшиеся верными России. Это делало ее сильной духом в боях. Никакая другая часть не могла так наступать, не могла так блестяще решать самые сложные тактические задачи, так смело делать неудержимые лобовые атаки и так математически точно, по часам, делать самые сложные обходы. Она состояла из профессионалов военного дела, притом больше половины этих профессионалов прошли трехлетний практический курс на войне. В этом отношении она была подобна полкам старых времен, когда солдатское дело было ремеслом, и когда солдат воевал всю жизнь. Добровольцы этой эпохи в боевом отношении уподоблялись героям Фридриха Великого, суворовским чудо-богатырям, наполеоновской старой гвардии.

Но в большинстве добровольцы были изнежены предыдущей жизнью как офицеры, были избалованы и потому сильно страдали от невзгод похода, легко заболевали. Строго, сурово дисциплинированные в строю и в бою, они позволяли себе “сметь свое суждение иметь” вне строя – и служба охраны, разведки, караульная служба и особенно внутренний порядок в частях были невысоки…»[25]

Особенно стоит отметить, что «по понятиям народа, армия была кадетская и в политическом и в буквальном значении этого слова, буржуйская, господская, помещичья – и ее враги, большевики, при своей агитации против нее это все использовали. Армия вела к проклятому царизму, армия шла против пролетариата, стремилась восстановить прежние отношения между слугами и господами, вернуть под офицерскую палку, снова отдать помещикам землю».

Это была одна из причин того, что «армия в крестьянских селах и деревнях была встречаема недружелюбно».

Кроме того, «присутствие в ней офицеров разных полков и понятий вносило политический сумбур в ее ряды. Это усиливалось еще тем, что при армии двигалось много партийных вождей, бывших членов Государственной Думы, писателей и публицистов, тех людей, которых однажды, на походе, Корнилов весьма метко назвал обломками политического хлама. В армию внесена была политика, а политика исключает армию, как армия исключает политику»[26].

Однако казаки пока не стремились к походу на Москву, и спорные вопросы с советской властью они пытались уладить мирно.

Командующим Северо-Кавказского военного округа был назначен генерал-лейтенант Андрей Евгеньевич Снесарев, о котором необходимо сказать особо. Сын священника, выпускник Николаевской академии Генерального штаба, георгиевский кавалер, любимец солдат и офицеров, известный ученый-востоковед, военный аналитик и теоретик. Новую власть он не приветствовал. И ему была прямая дорога в белое движение. Но наступали немецкие войска, а противостояли им только красноармейцы. Поэтому для Снесарева выбора не было. Правда, при вступлении в Красную армию он предлагал направлять ее только против внешней силы и не использовать во внутренней борьбе. Ведь на той стороне фронта были сослуживцы и близкие. Корнилов был крестным отцом его детей. Но это предложение после обсуждения в Реввоенсовете не было принято. И все же приобретение такого авторитетного полководца для Красной армии имело громадное значение. В том числе для привлечения других военных руководителей. Снесарев по-военному грамотно организовал оборону полуокруженного Царицына. Но произошло недопонимание с большевистским руководством в лице Сталина и Ворошилова. Боевой генерал прекрасно видел все недостатки штатских в военном деле и говорил то, что думал. К тому же, он, может быть, единственный, кто не снял генеральский мундир с погонами и лампасами. Московская власть разрешила