Создатели Красной армии - Владимир Робертович Анищенков

– Еще одна птичка пожаловала! Что, брат, фронт тебе надоел?

В ответ я только махнул рукой. Мой собеседник вздохнул:

– Приказали? Мне тоже приказали. Но черта с два! Уеду! Придумать такую несуразицу – боевых людей за парту!

Это был Василий Иванович Чапаев».

Вероятно, в Академию он был направлен по рекомендации Реввоенсовета армии, так как отношения командования со своевольным начдивом сопровождались бесконечными конфликтами. Представив личному составу дивизии назначенного ему на смену бывшего царского офицера А. Дементьева, Чапаев прибыл в Москву. Среди его однокурсников по первому набору красных генштабистов вместе с Тюленевым оказались и другие опытные командиры, будущие маршалы и генералы Мерецков, Соколовский, Петровский и Урицкий.

При открытии Академии на встрече со слушателями речь произнес председатель совнаркома В.И. Ульянов (Ленин): «Владимир Ильич говорил о трудностях, переживаемых республикой, о том, что республика позволила себе такую “роскошь”, собрав здесь на учебу в самый ответственный момент боевых командиров, но сделано это потому, что для будущей борьбы ей нужны опытные полководцы, которые хорошо разбирались бы в сложной обстановке гражданской войны, умели бить врага по всем правилам военного искусства», – вспоминал И.В. Тюленев.

В этих же воспоминаниях сохранился рассказ о «беседе» Чапаева с генералом Свечиным, который преподавал военную историю. «Предмет свой он знал безукоризненно, учил нас хорошо. Это был один из тех военных специалистов, которые сумели трезво оценить обстановку в России и встали на службу той настоящей Родине, за которую воевал народ.

Однажды на занятиях А.А. Свечин предложил Василию Ивановичу рассказать, как он усвоил лекцию о знаменитом сражении под Каннами, где войска Ганнибала наголову разбили чуть ли не вдвое превосходившие их по численности римские войска, показав тем самым классический образец окружения противника и уничтожения его по частям.

Чапаев начал излагать свою точку зрения с того, что назвал римлян слепыми котятами. Свечин не мог удержаться от иронического замечания:

– Вероятно, товарищ Чапаев, если бы римской конницей командовали вы, то сегодня мы говорили бы о разгроме Ганнибала римлянами.

Василий Иванович вспылил:

– Мы уже показали таким, как вы, генералам, как надо воевать!»

Чапаев покинул академию, получив направление на Восточный фронт. Со временем он все же признал правоту своих учителей.

Для ускоренной подготовки высшего командирского звена при Академии были созданы Военно-академические курсы высшего комсостава РККА (ВАК). Пожалуй, самым известным преподавателем ВАК был генерал-майор Александр Иванович Верховский, в прошлом военный министр Временного правительства, член партии эсеров. Во дни раздумий и колебаний он признавался: «Верю только в то, что с той голгофы, которую проходит Россия, загорится свет новой жизни. Какой? Не знаю. Но тот размах, та сила движения, которую мы наблюдаем, не может не создать нечто необычайно прекрасное. Я верю в творческие силы народа»[28].

Поначалу он активно боролся против советской власти, за что и был арестован. При походе Керенского на Петроград у него произошел разговор с его солдатами: «4-я рота. Я подошел к ней. Солдаты говорили: “Советская власть дала нам мир и землю. Мы за Советскую власть!” Я им возражал, говоря, что власть большевиков – это переход управления в руки людей, совершенно не знакомых с делом. От незнания могут быть сделаны непоправимые ошибки. Они отвечали мне: “Довольно нас знающие за нос водили восемь месяцев, да ничего не сделали (имеется в виду вожди Временного правительства. – В.А.)! Теперь попробуем своими рабочими руками свое дело сделать”»[29].

На допросе в Крестах, отвечая на вопрос Дзержинского, А.И. Верховский сказал: «Почему я не пошел с вами? Потому что Россия разбилась на две части – равно неправые! Белогвардейщина внушает мне отвращение. “Добровольческая армия”, Корнилов, Дутов – это контрреволюция, готовящая России возврат старого строя, палочную дисциплину и духовную смерть – все то, что мне стало так отвратительно во время войны.

Но и с вами я идти не могу. Все мои усилия были направлены на то, чтобы защищать мою родину, обеспечить ей почетный мир. Но то, что было сделано в Бресте, ужасно. Вместо того чтобы просто заключить мир и сохранить границу 1917 года (а это тогда можно было), Троцкий провозгласил лозунг “Ни мира, ни войны”. Это дало немцам повод перейти в наступление, отрезать от нас Украину, Белоруссию, Псков и все побережье Балтийского моря, захватить все запасы и оружие, оставленное войсками фронта. Принять все это было выше моих сил. Я считал, что будущую жизнь нашего народа устроит Учредительное собрание, – вы его разогнали! Я считал правильным взять землю у помещика и ввести на фабриках рабочий контроль, но сохранить основы капиталистического строя. Вы же пошли дальше, чем можно, и среди голода и разрухи сразу начали строить социализм. А народ еще не дорос до социализма! Вы сковали самодеятельность крестьян и ремесленников, вы обрекаете народ на голод! Я не могу идти ни с белыми, ни с вами. Я остался между двух баррикад и не вижу пути».

На это «железный» председатель ВЧК ответил: «Ну что же, посидите, подумайте! Вы потом будете меня благодарить за то, что я вас арестовал и тем уберег от глупостей, которым вы и сами потом не нашли бы оправдания».

После долгих и тягостных размышлений Александр Иванович пришел к убеждению: «…за то, чтобы из мучений революции выросла новая страна, о которой я мечтал еще в Пажеском корпусе, за это я готов был бороться снова».

На предложение партии эсеров выехать за границу для дальнейшей борьбы с большевиками генерал Верховский ответил: «Я остаюсь на своей родной земле, со своим народом и хочу помочь ему выбраться из тех трудностей, в которые он попал».

После освобождения Верховский вступил в Красную армию.

В дальнейшем Александр Иванович, как и большинство военспецов, искал ответа на другой вопрос, правильно ли он сделал, пойдя на службу в Красную армию. Этот поиск продолжался ежедневно из года в год.

В штабе Петроградского округа, куда он был назначен, произошла встреча с генерал-лейтенантом Александром Алексеевичем Балтийским, который с первых дней открыто перешел на сторону большевиков. На вопрос, как он принял такое непростое решение, услышал: «Очень просто. И я, и многие офицеры, шедшие по тому же пути, служили царю, потому что считали его первым из слуг отечества, но он не сумел разрешить стоявших перед Россией задач и отрекся. Нашлась группа лиц, вышедших из Государственной думы, которая взяла на себя задачу продолжать работу управления Россией. Что ж! Мы пошли с ними, помогая им как только могли и работая не для них, а для пользы родины. Но они тоже не справились с задачей, привели Россию