После Сталинграда. Семь лет в советском плену. 1943—1950 - Эдельберт Холль

защиту от холода. И хорошо, что снег укрыл большую часть мертвых тел в овраге. Снова пришли приводящие в ужас каждого из нас, смертельно измученных несчастных военнопленных, мысли. Каждый думал: «Вперед, любой ценой вперед, пусть даже на четвереньках. Только не отстать!» Идущие позади конвоиры не станут ждать, они не любят сильно задерживаться и надолго отставать от остальных. Если ты держишься из последних сил, то восемнадцать это километров или все восемьдесят, не имеет для тебя значения. Мы снова бредем по дороге в Сталинград мимо нескольких сбитых самолетов. Потом покажутся первые развалины зданий, означающие, что мы вошли в город, но сколько нам идти до них?

Из Гумрака нас повел другой конвой. Но и эти новые такие же грубые и безжалостные, как и прежние, а может быть, даже хуже, если такое вообще возможно. Нам трудно идти плотным строем, как того требует старший над охранниками сержант Красной армии. Я неожиданно получаю удар по спине. Это сержант бьет меня толстой дубинкой. Мною овладевает вспышка отчаянной ярости. Мне хочется схватить за горло этого грубияна, посмевшего ударить меня. Мне и так досталось довольно ударов палкой по спине прошлой ночью. Но чувство благоразумия удерживает меня. Сейчас я всего лишь пленный, к тому же истощенный. По моим щекам нескончаемым потоком текут слезы. Хорошо, что никто не видит их в темноте. У каждого из нас достаточно своих проблем.

Вот мы вышли к окраине города. Давно уже стемнело. Охрана не знает, куда нас вести. Мы мечемся по разрушенному городу то туда, то сюда. Наконец, как нам показалось, для нас нашлось место. Нас остановили у развалин здания, которое когда-то выглядело довольно внушительно. Оказывается, в нем есть подвал, и вот уже туда отправили первых из нас. Процедура заселения проходит довольно медленно. Вдруг я слышу знакомый выговор и вижу перед собой молодого лейтенанта. Как выяснилось, мы жили недалеко друг от друга, этот лейтенант Хаферкамп из города Мюльхайм-ан-дер-Рур и я.

Почему эти там, внизу, не продвигаются дальше? Оказалось, что подвал полон. Русский охранник перегородил дорогу в подвал тем, кто остался стоять у двери, и отгонял ближайших к нему пленных ударами приклада. Нас уже занесла в подвал волна пленных, часть из которых сначала всеми силами стремились попасть туда, но потом шарахнулись от него, опасаясь винтовочного приклада.

Нам с Францем повезло, мы внутри. Мы не знали, что будет дальше. Нас просто несло вперед и вперед. Стоял гул голосов людей, нервы которых на пределе и которые явно нуждаются в направляющей руке.

Что представлял собой наш подвал? Я вдруг оказался сидящим на 200-литровой бочке, и несколько человеческих фигурок немедленно расселись там же рядом со мной. Это заставило меня задуматься, и я постарался убраться оттуда подальше. Снаружи все еще пытались пробиться вниз другие пленные. Собрав все свои силы, я до последнего старался пробраться глубже и дальше. Кого-то я толкал, вызывая брань в свой адрес, но мне наконец повезло! Я оказался на куче мусора от бомбовой воронки, что образовалась над подвалом у соседнего здания. На чем именно я сидел, я не знаю, так как в помещении было очень темно. Но на сегодня это конец. Я уже не мог никуда больше идти. И не мог вернуться, поэтому остался там, где оказался. Я сидел на своем вещмешке, вытянув ноги. Позвал Франца, но никто не отозвался. Он остался где-то позади. Здесь же было намного тише и спокойнее. Все мы слишком устали. Только то здесь, то там кто-то вдруг начинал кричать, и кто-то еще пытался улечься. Я понимал, что смертельно устал. Однако и здесь невозможно было отдохнуть. Здесь оказалось так же холодно, как и снаружи, от скученности вскоре начали ныть конечности. Я пробовал поменять положение, но при этом натыкался на кого-то. Внезапно я заснул, но только затем, чтобы вскоре быть разбуженным пинком ноги. Не знаю, сколько я спал. Боль в ногах, которые были чем-то придавлены, заставила меня проснуться окончательно. Кто-то, кого тоже сморил сон, лежал на них. Он не проснулся даже тогда, когда я вытащил из-под него свои ноги. Вот кто-то начал кричать рядом с дверью; этот человек больше себя не контролировал. Но рябой узбек оставался неумолимым. Через довольно долгое время появился командир конвоя и разрешил при необходимости выпускать наружу по 5 пленных. Мы мучились от жажды, но где здесь раздобыть воду? Один из тех, кто говорил по-русски, вступил в переговоры с командиром охраны. Наконец ему удалось добиться того, что 20 человек в сопровождении конвоира отправились за водой. Я собрал 5 котелков плюс мой, и, пробившись через человеческую массу, мы оказались снаружи, чтобы набрать воды. Мы прошли несколько улиц разрушенного города и убедились в том, какие жестокие, ни с чем не сравнимые по накалу бои шли здесь несколько недель назад. Конвоир спросил стоявшего у разрушенного здания часового, где есть вода, и тот направил нас еще на несколько улиц дальше. Затем мы снова спросили, и снова нас отправили дальше. Пройдя примерно 3 километра через город по никому из нас не известному маршруту, мы наконец вышли к Волге.

Все те, кто все еще оставался живым в этом «городе смерти», кто выживал в землянках и укрытиях, пережидая трагическую битву, набирали воду здесь. Даже военные подразделения, развернутые за городом, приходили сюда, чтобы набрать воды. В вырубленной во льду проруби мы наполнили наши котелки живительной влагой и сами напились, с невиданной жадностью наполняя желудки водой до краев, как коровы. Вода в Волге была ледяной, но никогда еще я не пробовал ничего вкуснее. После того как котелки были наполнены, я немного огляделся. Мне хотелось посмотреть, как выглядел город со стороны Волги, и к своему удивлению, понял, что нахожусь неподалеку от устья реки Царица. Именно здесь я добился самых больших военных успехов за всю свою военную карьеру, совершив стремительный бросок в западную часть города, а на второй раз – пробившись к Волге. И вот я в третий раз здесь, на берегу могучей реки, но теперь в качестве военнопленного, который борется за свою жизнь. Странные мысли овладели мной в тот момент, когда я задумался о случившемся со мной. Обратный путь, по сравнению с нашим походом к реке, занявшим полтора часа, прошел гораздо быстрее.

Какая злая шутка! Мои товарищи все еще сидели, скучившись, там, в подвале. Как мне повезло, что я, по крайней мере, смог немного пройтись вместо того, чтобы сидеть сдавленным со всех сторон