После Сталинграда. Семь лет в советском плену. 1943—1950 - Эдельберт Холль

уже остались лежать там, позади нас, в Сталинграде. Впереди показалось несколько слабых огоньков. По рядам прошел глубокий вздох облегчения. Это должна быть Бекетовка. Огни приближаются. Но, как оказалось, это была вовсе не Бекетовка, а небольшая железнодорожная станция с несколькими деревянными зданиями при ней. Боже милостивый, неужели нам и дальше придется все так же брести вперед? Мы просто не в состоянии больше идти. Лучше уж остановиться здесь, пусть и скученно, чем лежать в открытой степи на снегу, засыпать или замерзать насмерть. Но нам непременно нужен отдых!

Очевидно, имел место какой-то разговор с начальником станции, поскольку мы свернули с дороги влево и побрели в сторону зданий. Некоторые уже не могли идти и стояли на месте, когда нас наконец завели в пустующее здание. Скорее всего, нам придется устраиваться так же, как и в том подвале в Сталинграде, где мы лежали друг на друге. Спать, только спать! Сумасшедшие крики нисколько не беспокоили меня. И никто больше не давил мне на ноги, если не сказать, что все было наоборот. Я еще раз посмотрел вверх. Через частично разрушенную крышу было видно темно-синее небо.

Я сплю или грежу наяву? В наше помещение вошел какой-то русский с факелом в руке. Он что, забрал сапоги кого-то из моих товарищей? Поймать его? Прочь, дурные сны, дайте мне отдохнуть, я хочу спать! Где я, кстати? Шум, поднятый моими товарищами, вернул меня в реальность. Нам уже надо строиться снаружи, чтобы идти дальше. Начался новый день. Кто-то из пленных носится туда-сюда. У него нет сапог. Ему придется идти совсем без обуви. Он, естественно, отказывается. На его месте я поступил бы так же. Один из конвоиров куда-то исчез и через несколько минут возвратился с парой порванных парусиновых туфель. Теперь бедный парень худо-бедно может удовлетвориться хоть этим. Кто-то сказал мне, что до Бекетовки осталось идти всего шесть километров. А там нас разместят в здании клуба.

В клубе в Бекетовке

До Бекетовки мы дошли еще примерно через три или четыре часа. За все это время у нас не было возможности прилечь ни на минуту. Нас действительно разместили в клубе. Это здание размером со средний кинотеатр. Мы можем сидеть или лежать в любой позе на полу, на скамейках, на столах, на сцене и под ней, а также в некоторых боковых помещениях, так как все они доступны для нас. Во всем клубе не было такого места, где не лежал бы военнопленный. Здесь тоже тесно, но по сравнению с предыдущими днями все просто прекрасно!

Очень скоро нам выдали хлеб, и это был свежий хлеб. По круглой буханке на семь человек. Но самое сумасшедшее состоит в том, что мы получили по кусочку колбасы! Настоящей колбасы! Нам сказали, что колбаса сделана из козлятины. Она похожа на немецкую «Меттвюрст» (Mettwurst), только немного потоньше, но у нее чудесный вкус. Я слышал, как некоторые говорили, что никогда не пробовали колбасы вкуснее. О, голод, куда ты нас заведешь? Мы получили даже по маленькому кусочку сахара.

Мы с Францем нашли место в левом боковом крыле у сцены. После всей этой суеты с обустройством и получением пайка мы стали искать, где будем спать. Несмотря на крайнее переутомление, поспать оказалось невозможно. Каждый раз, когда мы засыпали, какой-то идиот обязательно шел куда-то, спотыкаясь о наши ноги или иногда и о тела. Должно быть, нам повезло, что никому не взбрело в голову попинать наши головы. Франц выглядит просто ужасно. Он лежит совершенно обессиленный и почти ничего не ест. Должно быть, ему с трудом удалось выдержать все те невзгоды, что выпали нам до этого момента. Лишь бы он не отказывался от еды. Похоже, его желудок его полностью подводит, но он должен держаться.

Мы здесь, в клубе, живем уже пять дней. Вши нас почти заели. Санитарные условия ужасны, фекалии повсюду, везде стоит запах гниения. Там, где один пленный садится, чтобы справить естественные надобности, другой собирает снег, чтобы вскипятить его и получить питьевую воду. Выходить из здания можно только по специальному разрешению и только в определенные часы, поэтому получить чистый белый снег невозможно. Появились первые пленные, умершие естественной смертью, если только брюшной тиф можно назвать естественной причиной. О первом из умерших пришлось позаботиться и мне. Мы должны были отнести тело в отведенное для этого помещение, раздеть его и собрать одежду. Как можно довести человека до такой степени истощения? Тело представляло собой в буквальном смысле только кожу и кости. Неужели все мы закончим свое существование так же? Я хорошо помню те события, как и многое другое, и никогда не забуду это.

Сегодня 1 марта 1943 года. Ранним утром нас разбудили и приказали снова готовиться в путь. Как нам сказали, нас погрузят на транспорт и отправят в основной лагерь, где все организовано лучше, чем здесь, и где мы снова будет жить, как нормальные люди. Большинство восприняло эту новость скептически. Нам уже столько раз лгали за несколько недель нахождения в плену, что нам уже было все равно. Единственное, что нас беспокоило, – это то, что мы продолжали слабеть физически. Число тех, кого мы потеряли за время прошлых переходов, нельзя было назвать незначительным.

Нас построили перед зданием клуба, после чего последовала команда:

– Выйти вперед всем тем, кто серьезно болен, кто не сможет выдержать длительной дороги поездом. То же самое касается всех саперов!

Франц решил выйти из строя.

– Франц, ты считаешь, что не выдержишь долгой дороги?

– Нет, Берт, мне не следует пускаться в путь. Надеюсь, они положат нас в госпиталь, где будут кормить по-другому. В вагоне я пропаду.

– Подумай хорошенько, Франц. Ты ведь не знаешь, куда вас отправят, а здесь находится большая часть из нас!

Он посмотрел на меня своими синими глазами и сказал:

– Берт, я больше не выдержу!

– Тогда прощай, старый друг. Всего тебе хорошего и возвращайся поскорее! – Я пожал ему руку, понимая, что никогда уже больше не увижу на этом свете.

Тех, кто отправлялся в путь, уже начали выводить, поэтому мне пришлось поторопиться, чтобы меня не отделили от моих более здоровых товарищей. Я снова обнял Франца, посмотрел на него в последний раз, потом бегом поспешил за остальными.

Из Бекетовки в Кизнер

Нас привели на станцию, где уже стоял подготовленный для нас эшелон. Мы не были первыми в очереди на погрузку в вагоны. Большая часть вагонов была уже до отказа