Мимолетные видения незнакомой Японии - Лафкадио Хирн

замшелых каменных столбов с вырезанными на них китайскими иероглифами. А над ними, за ними и еще выше подобно густым камышам на болоте торчат тонкие, длинные деревянные плашки, исписанные все теми же письменами. В зеленой полутьме видны тысячи, если не десятки тысяч таких дощечек.

Еще до того, как я успеваю рассмотреть все подробности, я понимаю, что оказался в хакаба – очень старом буддийском кладбище.

На японском такие дощечки называются сотоба[7]. Все они имеют зарубки по краям и с обеих сторон покрыты иероглифами. Одну надпись – «приобщение к Будде» – делают под именем усопшего. Надпись на обратной стороне содержит фразу на санскрите, смысл которой давно забыт даже монахами, выполняющими похоронные ритуалы. Первую такую дощечку втыкают в землю рядом с могилой, когда устанавливают монумент (хака), потом по одной каждые семь дней в течение сорока девяти суток, затем еще одну по истечении ста дней, еще одну через год и так три года подряд, после чего новые дощечки втыкают с возрастающим интервалом еще сто лет.

Почти в каждой группе плашек я вижу довольно новые, сделанные из некрашеного белого дерева, вперемешку со старыми – серыми и даже черными от времени. Есть также настолько древние, что надписи давно стерлись с их поверхности. Некоторые дощечки лежат на скудной глинистой земле. Сотни едва держатся, и даже легкий ветерок колышет их, заставляя постукивать друг о друга.

Не менее необычны и даже более интересны каменные столбы. Их форма, как мне сказали, представляет собой пять буддийских элементов – куб, поддерживающий шар, на котором покоится пирамида, а на ней – неглубокая квадратная чаша с приподнятыми полукруглыми концами. Посреди чаши установлена каменная луковка с заостренным верхом. Эти фигуры олицетворяют Землю, Воду, Огонь, Ветер и Эфир, пять элементов, из которых состоит тело и на которые оно распадается после смерти. Отсутствие шестого элемента – Мудрости – воздействует сильнее, чем любое его изображение. Тем не менее символический смысл отсутствия Мудрости совершенно чужд представлениям, которые оно порождает в уме западного человека.

Среди памятников много низких квадратных столбиков с плоской верхушкой и японскими знаками, написанными черной или золотой краской либо вырезанными прямо на каменной поверхности. Кроме того, тут есть вертикальные стелы различной формы и высоты, как правило с закругленным верхом и рельефами. Наконец, я вижу россыпь угловатых камней, украшенных узорами и надписями только с одной, гладкой стороны. Само разнообразие форм этих камней, похоже, имеет какое-то значение. Как видно, каждый из них обтесали с пяти сторон и перпендикулярно установили на подставку, но каким именно образом, я так и не смог определить.

Сами постаменты имеют разную конструкцию. Большинство снабжены выступом перед установленным на них изваянием, в котором сделаны одно большое овальное углубление и две маленькие дырочки по бокам. Последние служат для курения фимиама. В большое углубление наливают воду. Для чего именно – мне неведомо. Мой спутник потом объяснил, что наливать воду в память о мертвых – древний японский обычай. По бокам монумента стоят бамбуковые стаканчики для цветов.

Многие скульптуры изображают Будду медитирующим, предостерегающим и даже спящим – с умиротворенным, мечтательным лицом ребенка, но японского ребенка. Это выражение означает нирвану. Надгробия часто украшает типичный рельеф – два цветка лотоса с переплетенными стеблями.

В одном месте я вижу надгробие с английским именем и неуклюже высеченный крест над ним. Священники-буддисты воистину наделены блаженной терпимостью, ведь это могила христианина!

Все могильные постройки имеют отколотые уголки и покрыты трухой и мхом. Серые каменные изваяния стоят плотными рядами с промежутками всего в несколько дюймов, их здесь многие тысячи, и все они прячутся в тени высоких деревьев. В древесных кронах воздух оглашают сладким пением мириады птиц. Далеко внизу, у подножия лестницы, слышен меланхоличный распев монахов, похожий на гудение пчел.

Акира молча ведет меня, спускаясь по ступеням с другой стороны холма, в старую часть кладбища. С верхней площадки я вижу группу гигантских памятников, массивных, высоких, сплошь покрытых мхом от времени, с иероглифами, прорезанными в сером камне на глубину двух дюймов. За ними вместо тонких дощечек стоят большие сотоба от двенадцати до четырнадцати футов высотой, толстые, как стрехи храмовой кровли. Это могилы священников.

Часть 5

Спустившись по тенистым ступеням, я вижу перед собой шесть небольших статуй примерно три фута высотой, выстроившихся в ряд на одном длинном пьедестале. Первая держит буддийскую шкатулку для благовоний, вторая – лотос, третья – посох паломника (цуэ), четвертая перебирает буддийские четки, пятая, сложив ладони, стоит в молитвенной позе, шестая держит в одной руке сёкудзо, посох нищенствующего монаха с прикрепленными к верхушке шестью кольцами, а в другой – магический камень (чинтамани), исполняющий все желания. Лица всех шестерых фигур одинаковы, каждая отличается от другой лишь позой и характерным атрибутом, все едва заметно улыбаются. На шее каждой фигуры висит холщовая торба, наполненная галькой. Галька навалена вокруг ступней, лежит на коленях и на плечах статуй. Маленькие камешки покоятся даже на каменных ореолах фигур. По-детски мягкие лица дышат древностью, загадочны и невыразимо трогательны.

Статуи называются на местном языке «року Дзидзо» – шесть Дзидзо. Такие скульптуры можно видеть на многих японских кладбищах. Они представляют собой наиболее прекрасную и добрую фигуру японской народной веры – очаровательное божество, заботящееся о душах маленьких детей, дающее им утешение в неспокойных местах и охраняющее их от злых демонов.

– Почему к стопам фигур складывают камешки? – спросил я.

Оказывается, что души умерших детей вынуждены строить в качестве покаяния башни из камней в Сай-но Каваре, месте, куда все дети попадают после смерти. Демоны Они разбрасывают сложенные детьми кучки камней, пугают и тиранят детей. Малыши бегут искать защиты у Дзидзо, он прячет их в своих больших рукавах, утешает и оберегает от демонов. Каждый камешек, возложенный к ногам Дзидзо с искренней молитвой, помогает душе ребенка в Сай-но Каваре выдержать долгое покаяние[8].

– Все маленькие дети, – говорит молодой послушник с такой же доброй улыбкой, как у Дзидзо, – обязательно отправляются в Сай-но Кавару после смерти. Там они играют с Дзидзо. Сай-но Кавара находится у нас под ногами, под землей[9]. У одежды Дзидзо длинные рукава. Дети, играя, тянут за них. Они развлекаются, насыпая перед Дзидзо кучки камней. Округлые камешки, которые вы видите на статуях, положили туда люди в память о малышах – как правило, матери умерших детей, молящиеся Дзидзо. Взрослые, когда умирают, не попадают в Сай-но Кавару[10].

Молодой послушник ведет нас между могилами навстречу