Тропами святого Урала. Часть 3. В. Н. Татищев. Георг Вильгельм де Геннин. Акинфий Демидов - Александр Смольников

По приходу в Кунгур Патрушева с людьми основной части экспедиции, сам Иван Кузьмич оказался сильно заболевшим дорогой, разместив всех и введя в курс дел, сразу приступили к проверке местных рудников. На первое время определили к копке руды тех людей, которые и были в распоряжении экспедиции (десять человек).

Татищев и Блиер осмотрели строения, оставшиеся от прежнего казенного медеплавильного завода, окрестные рудники и шахты, разослали местных рудоискателей в уезд и Башкирию для поисков новых месторождений медной руды. Глазам Татищева и Блиера предстала печальная картина разрушений: от завода на речке Мазуевке почти ничего не осталось, шахты и рудники были завалены и затоплены водой. При этом трудности возникли с первых шагов поисков. Во-первых, не хватало мастеров, во-вторых, найденная руда залегала не жилами, а флецами (слоями). В то же время Блиер был «флецным делам не искусен». Как результат, без соответствующих специалистов экспедиция не могла начать промышленную плавку меди в Кунгурском уезде. С каждым днём приходило осознание, что нужно что-то менять и наскоком здесь не обойтись. В постоянном режиме стали решать возникающие вопросы Татищев и Блиер.

– Иоганн Фридрихович, десять человек наших погоду не сделают, следует увеличивать фронт работ, думаю нужно прибегнуть к труду вольнонаемных людей.

Однако, несмотря на трехкратное объявление, желающих было мало. Объяснялось это тем, что прежние управители завода, привлекая крестьян Кунгурского уезда к работе, большей частью не платили им. Естественно, что население не доверяло и новому начальству и не сразу откликнулось на его призывы.

– Я предлагаю, Василий Никитич, наиболее выгодно вести разработку на реке Мулянке, я перелопатил всё вокруг, это наиболее подходящее место!

В 1720–1722 годах по распоряжению Татищева и Блиера здесь развернулась работа, и к осени 1722 года было накопано несколько тысяч пудов медной руды.

– Согласен! Нужны рычаги для управления и обеспечения работ, Иоганн Фридрихович, думаю вы меня в этом поддержите, есть предложение создать орган по организации горных дел. Мы наведём порядок в этом болоте, я вам обещаю!

И Татищев в июле 1720 года впервые создаёт специальный орган управления казенными заводами: Канцелярию горных дел и встаёт во главе ее руководства.

– Ох и трудную ношу взваливаешь, Василий Никитич, и не просто трудную, но и опасную в этой Тмутаракани.

– Да! И без знаний рудного дела мы ничего не добьёмся на перспективу, буду набирать «человек тридцать» «из обретающихся в Сибирской губернии дворянских детей» и не отосланных в Петербург. «А ежели таковых недовольно будет, то подьячих детей и обучать горным делам».

Дворянских детей, не отосланных в Петербург, найти в Сибирской губернии не смогли: они попрятались основательно. Но коллегия разрешила открыть школу для детей разночинцев, чтобы «обучать их цифири, геометрии и горным делам». Уже в 1721 году такая школа начала занятия.

– А вы слышали про пещеру местную, Иоганн Фридрихович, – отвлёкшись от дел вдруг спросил Татищев?

– Так Семён Ремезов её описывал, как не слышать, слышать приходилось!

Позднее Татищев напишет: «Близ Кунгура у реки Сылва есть пещера великая под землею в известном камне, в долготе ходу по горе близ версты есть, внутри оныя суть такие места пространные, якобы великия полаты али церковь, а другие уские и едва проходимые скважни, в одном месте есть стоячее очень чистое озерко».

Он выражал большое недовольство неточностями Ремезова в описании пещеры, говоря, что такое ощущение, что тот описал пещеру довольствуясь слухами, сам при том на ней не бывал.

Уже 13 сентября Татищев и Берглин подготовили доношение в Берг-Мануфактур-коллегию, где подвели промежуточный итог своей деятельности. Василий Никитич и Иоганн Фридрихович в нём доложили об организации добычи медной руды в двух местах и трудностях её добычи в здешних местах, прямо заявили коллегии: «Без мастеров не можем ничего знатного начинать». Так как Берглин непосредственно следил за ходом работ, Татищев и Блиер предложили «учинить его берг-фохтом или унтер-берг-мейстером», писали, что «жалованье ему даем, как он получал в Казани, половинное, чина ж ему назначит не можем, понеже неизвестны, какие здесь чины изволите определить». Просили разрешения переместиться на постоянной основе из Кунгура на Уктус.

– Да трудны дела, – Татищев расхаживал по комнате, чувствуя полную неудовлетворённость от состояния дел, – С утра как белка в колесе и до позднего вечера, а медленно дела идут, ой, медленно! С дорогами нужно что-то делать, да пленные шведы вон недалече, у них есть и горных дел умельцы, а тут картограф знатный объявился, как его Филипп Иоганн Табберт, да Табберт. Всё вперёд, так письмо в Берг-коллегию и в путь в Соль Камскую, нужно пообщаться с пленными, подобрать нужных, а то пока Москва суетиться начнёт и год пройдёт впустую.

В 1709 году в плен было взято семнадцать тысяч шведских солдат и офицеров. Нижние чины попали на заводы и рудники, а офицеры – в крупные города. Около тысячи пленных непростого роду-племени в 1711 году сослали в Тобольск. Среди них оказался капитан Филипп Иоганн Табберт, будущий исследователь Сибири.

Уже 14 сентября 1720 года Татищев составил доношение только от своего имени, где сообщал, что «в Сибири есть из швецких арестантов искусной географ, которой может зделат добрую ланткарту». Татищев спрашивал коллегию: «Повелите ли его призвать и дать ему жалованье, дабы сочинил здешним местам, в чем я ему инструментами и трудом помогу, а надеюся, что он невеликих денег похочет». А то такой умнейший человек, а судьба распорядилась: он – дворянин, а таскает дрова, будто простой мужик. Впрочем, Табберт был ко всему привычен. Появился он на свет в 1676 году в городе Штральзунде, в многодетной семье. В свои 18 он – волонтер шведской армии, в звании капитана участвовал в Северной войне. В 1707 за военные заслуги получил дворянство и почетное дополнение к фамилии (фон Страленберг). Потом было Полтавское сражение…

– После отправки доношений в Берг-Мануфактур-коллегию, 15 сентября 1720 года Татищев поехал из Кунгура в Соль Камскую, где было размещено немало шведских пленных и прибыл туда 23 сентября.

По дорожкам бродили шведы в своей голубой форме, уже потрёпанной, кто в треуголках, а кто и без, да кто им форму приводить в порядок в плену будет. Бывшим офицерам разрешалось свободно ходить по городу. Конечно, свобода была относительной. Чтобы ссыльные не сбежали, за ними вели присмотр специально назначенные лица. Каждый пленный получал из казны по две деньги и полтора четверика ржи в месяц. Негусто. Поэтому шведам разрешалось зарабатывать на жизнь.

«Шведские пленные на строительстве Петербурга». Рисунок шведского военнопленного Карла