Тропами святого Урала. Часть 3. В. Н. Татищев. Георг Вильгельм де Геннин. Акинфий Демидов - Александр Смольников

Таким образом, хоть и постфактум, действия Татищева в отношении Берглина получили юридическую подоплеку.

1.7. Кунгур

Кунгур был основан в 1648 году как острог близ места впадения речки Кунгур в реку Ирень, в пятнадцати километрах к юго-западу от современного города, – на «порожней земле, купленной русскими людьми у Иренских татар» чердынскими и Соликамскими воеводами. Название, данное по реке, как полагают, произошло от тюркского слова «ункур» или «унгур» – «пещера, теснина, щель в скалах». По другой версии название переводится как «темный, бурый, смуглый».

В 1662 году во время восстания башкир поселение было уничтожено, а большинство жителей убито. В 1663 году Кунгур был заложен повторно, но уже на другом месте – в междуречье рек Сылва и Ирень (на прежнем месте сейчас стоит село Троицк). В то время тут уже стояло село Мысовское. Здесь построили деревянный кремль, имевший восемь башен с бойницами. Внутри размещались воеводский дом, канцелярия, церковь и др.

Татищев и Блиер, посоветовавшись, приняли решение – экспедицию из Казани в Кунгур со всем оборудованием и имуществом отправить водой под началом берг-шрейбера Ивана Патрушева, а самим ехать туда почтовой дорогой. Отправив струги с людьми, с богом выехали перекрестившись, и взяли курс на Осу. Лошади бежали споро и для такого типа передвижения, достаточно быстро. Дорога была дальняя и располагала к разговорам.

– Иоганн Фридрихович, – Татищев откинувшись на сиденье, посмотрел на Блиера, – Вы ж не раз бывали в Кунгуре, на Урале?

– Совершенно точно, Василий Никитич, я первый раз побывал в 1705 году в Кунгурском уезде, потом переехал в Верхотурский и дальше в Тобольский уезд Сибирской губернии, где изучал ряд рудных месторождений, побывал и на Уктусском горном заводе. Потом в 1713 году во второй раз побывал на Урале. Основная цель тогда моей поездки сводилась к осмотру Шиловского железного рудника.

– Да, помотало Вас, Иоганн Фридрихович, по буеракам, лесам в поисках руды. Оно и понятно, вон тульские кузнецы-оружейники не хотят работать с домашним железом, подавай им металл от голландцев и англичан через Архангельск. Как считаете, правильное направление на Урал за металлом для государства выбрано?

– А как нет, капитан, как нет! Анализы, доставляемые в Москву, показывают замечательные результаты. Вон из Невьянской руды тульский Антуфьев льёт железо «не хуже свицкого (швецкого)»!

Так в разговорах между собой коротали время. Природа была в летней своей красе, по ходу движения по сторонам стояли развесистые дубы, смешанные с другими деревьями. А от поселения Дуброва дубы уже не встречались, а только шли березы и ели, порой переходившие в берёзовые рощи или хвойные леса.

– А знаешь, Василий Никитич, как отмечают пройденный путь местные? У них принят особый способ отмечать расстояние между населенными пунктами. Татары называют его «алечак», вотяки – «чумкас», черемисы называют «кошмаш», а русские приняли название вотяков и говорят «чумкас». По их меркам это составляет не более пяти вёрст. Во всех местах, если заметил, где мы меняли лошадей, для удобства считается, что проехали один «чумкас», то есть пять вёрст, хотя иногда это расстояние бывает значительно больше. По таким расчётам от Казани до Осы – 717 «вёрст».

– Я вот заметил, Иоганн Фридрихович, порой лошади проходят иногда по 14–15 часов без кормления и по ним, невозможно сказать, что они очень устали, удивительное дело!

– До Осы доедем, сменим лошадей, ваше благородие, – Возница посмотрел на Татищева, – Остановку будем делать ли?

– Как смотришь, Иоганн Фридрихович, не устал случаем? – Татищев обратился к спутнику, который был на порядок его старше.

– Нет, Василий Никитич, давай сразу на Бурму, а там уже и передохнём.

– Смотрите, господа, путь не близок, до Бурмы пройдём пятьдесят четыре версты, да всё лесом – лесом больше, – возница гикнул и огрел лошадей плетью, – Пошли родимые, пошли!

Деревню Бурма местные жители называют Байки. Они говорят, что это название неверное, но в деревне жил человек в своё время, носивший это имя. Он помогал всем, кто к нему обращался. Татары, живущие здесь, относятся к кунгурским татарам, и как объяснил переводчик Татищеву, у них другой диалект по сравнению с казанскими.

Приехав в Бурму и передохнув, Татищев вышел на крыльцо и увидел прошедшую мимо в годах, но не потерявшую привлекательности женщину. На ней было надето длинное, тонкое платье, подпоясанное на талии широким шарфом. К наряду был привязан амулет-косточка из колена бобра. «Чудно!» – подумал капитан, – «Чудно!» Потом ему рассказали, что женщины носят его, если у них болят ноги.

Вскорости передохнув и поменяв лошадей, отправились дальше. Проехав деревню Устурка, в этот же день, 30 июля, к обеду Татищев и Блиер приехали в город Кунгур. Не дожидаясь приезда основной части экспедиции с оборудованием и материалами, приступили к работе.

Вид на центральную часть города Кунгура. Ретушь по фото XIX века

Здесь им уже были выделены казенные дворы и кое-какие материалы. Ещё в пути на Казань 1 июля 1720 года, когда до Кунгура было далеко, их догнал указ Берг-Мануфактур-коллегии от 24 марта 1720 года. Согласно этому указу, Татищеву и Блиеру предписывалось взять под свой контроль государственные Уктусский и, как позднее выяснилось, Алапаевский заводы. К этому времени на Урале в государственной собственности было три завода: Уктусский, Алапаевский и Каменский. Все три были железоделательными и находились в управлении Сибирской губернии. Однако в Берг-Мануфактур-коллегии узнали, что на Уктусе какое-то время плавили медь. В надежде возобновить плавку этого столь нужного металла в столице решили забрать завод под власть коллегии вместе со всем оборудованием и персоналом. А раз комиссар Т. М. Бурцев, управлявший Уктусским заводом, был одновременно и управляющим Алапаевским, то получилось, что коллегия вместо одного завода забрала сразу два. Татищев и Блиер, выполняя распоряжения коллегии, по прибытии в Кунгур, затребовали сведения о состоянии Уктусского и Алапаевского заводов от Бурцева, ему от Татищева был отправлен указ «о сочинении надлежащих ведомостей о состоянии заводов, також о приходе и росходе денежной казны и припасов, о числе мастеров, работников, и что кто зделал»

Слух о прибывших сразу распространился и за пределы воеводской канцелярии. И к Татищеву, как будто его давно ждали, пошли старатели. Крестьянин Федор Мальцев и татарин Боляк Русаев принесли образцы руд из разных месторождений, либо неизвестных местному начальству, либо из тех, где, по их уверению, руда «вынута вся». Татищев выдал рудоискателям по два рубля «за их усердие, паче же для прикладу другим, чтобы всяк охоту лучше возымел». Оба были приняты на службу с платой