Паустовский. Растворивший время - Олег Дмитриевич Трушин

Ведь предыдущая поездка за рубеж, в Англию, дала о себе знать менее чем через месяц, «уложив» Паустовского на полгода в больницу с новым инфарктом, к тому же осложнённым обострением бронхиальной и сердечной астмы. Из больницы он тогда выйдет только в конце весны 1965 года. Гарантии в том, что ничего подобного, а может быть и более худшего, не случится и после этого вояжа в Италию, никто дать не мог.

Но он рискнул – поехал, веря в судьбу и очень надеясь на её благосклонность, хотя уже давно поменял свою главную «прописку» с квартиры на Котельнической на больничную койку Кунцевской больницы, свыкаясь с новыми для себя обстоятельствами и условиями жизни.

Ещё в конце 1964 года в стране случилось событие, пусть и не кардинально, но всё же изменившее облик власти, хотя её методы останутся прежними. На октябрьском пленуме ЦК КПСС простым голосованием его делегатов с поста генерального секретаря был освобождён и отправлен в отставку Никита Хрущёв. Так, очень демократично закончилась эпоха Хрущёва, период ярких контрастов, сплетённых из удивительных побед и горьких разочарований, наполненное противоречиями и созерцанием созидательного успеха. Страна стояла на пороге новой эпохи, времени, обещающем быть другим. Эти годы, которые СССР проживёт при новом генеральном секретаре ЦК КПСС – Леониде Брежневе, не без доли юмора названные потом «застоем», Паустовский застанет лишь в самом их разбеге, когда ещё многое сохранится от хрущёвской поры.

В 1965 году Нобелевскую премию по литературе получит Михаил Шолохов за роман-тетралогию «Тихий Дон».

Нобелевская премия за «Тихий Дон» была, безусловно, заслуженной, но уж больно запоздалой – спустя более четверти века с момента выхода романа. Хотя, как известно, Шолохов не раз выдвигался на «нобелевку»!

И всё-таки 10 декабря 1965 года в Стокгольмской ратуше, в её Большом концертном зале, перед королём Швеции Густавом VI Адольфом мог стоять вовсе не Шолохов, а Паустовский. О том, что на этапе выдвижения кандидатура Паустовского на «нобелевку» значилась к декабрю 1965 года одной из приоритетных, не знал только ленивый. Под этими слухами была вполне крепкая платформа. Хотя, понятное дело, предопределить решение Нобелевского комитета заранее никто не мог. Секретность соблюдалась строго!

Внимание к Паустовскому во время его поездки в Италию со стороны прессы было огромным. Чуковский, который в эти дни также был в Риме, отметил в дневнике, что Паустовского в Италии усиленно фотографировали репортёры в связи со слухами о выдвижении на Нобелевскую премию.

Возможно, что все слухи о «нобелевке» Паустовского слишком нагнетались самой прессой. Одной из таких «шумливых» по этому поводу статей была публикация в итальянском журнале «La Fiera Letteraria», в которой указывалось, что «…Паустовский является одним из ведущих русских романистов послесталинского периода и оценивается коллегами-писателями в качестве главного фаворита номинации на Нобелевскую премию». Вдобавок в этот год в Италии в книжной серии «Нобелевский кандидат» вышел однотомник Паустовского, что ещё больше «подогрело» расползшиеся слухи о нём как «без пяти минут» лауреате Нобелевской премии.

С 1965 года Паустовского станут номинировать на Нобелевскую премию каждый год. Его кандидатуру будут выдвигать сами члены Нобелевского комитета! И всякий раз его персону будут снимать на первом же этапе голосования. Почему? Вряд ли на этот вопрос можно ответить с ходу!

А та итальянская поездка октября 1965 года всё же «дорого» обошлась Паустовскому. Почти сразу после возвращения в Москву предынсультное состояние, ишемия сосудов головного мозга с поражением речевого центра надолго уложат его в «кремлёвку».

В марте 1966 года Паустовский вновь приедет в Крым, в Ялту.

И это будет последняя его встреча с Чёрным морем.

А вот обещанный «Мосфильму» к августу 1965 года киносценарий «Чёрного моря» Паустовский так и не осилил. Как ни старался писать на больничной койке – всё было не то. Пришлось идти на поклон – просить о новой, и уже не первой пролонгации договора, о чём он и укажет в своём письме от 26 июня 1965 года, отправленного на адрес киностудии. Руководство литературной части «Мосфильма», понимая ситуацию, в которую попал Константин Георгиевич, вновь пойдёт ему навстречу и в своём ответе от 5 июля продлит условия договора на сдачу киносценария до 1 октября 1965 года.

Но и к этой дате киносценарий не будет готов.

Его Паустовский напишет лишь к июлю 1966 года. По каким-то причинам его текст не устроит сценарно-редакционную коллегию, и он не будет принят в работу. Ко всему тому, возникнет ещё одна проблема – отсутствие режиссёра-постановщика, который мог бы взяться за создание фильма.

12 октября 1967 года из «Мосфильма» вновь ответят Паустовскому:

«13 июля 1966 г. Вы представили, согласно договору, творческому объединению “Юность” сценарий “Чёрное море”.

Сценарно-редакционная коллегия, обсудив сценарий на своём заседании 27 июля 1966 г., отметила. что над сценарием предстоит серьёзная работа, и приняла решение о том, что дальнейшую работу целесообразно продолжать при условии участия в ней кинорежиссёра-постановщика. <…>

В случае, если через определённое время не определится кандидатура режиссёра-постановщика, то объединение вынуждено будет принять решение о расторжении договора.

Не имея возможности переговорить с Вами лично, объединение сообщило Вам о принятом решении в своём письме от 4 августа 1966 года. Ваш юрист тов. Келлерман М. А. сообщил нам, что Вы согласны с нашим решением»{360}.

Это письмо фактически стало крайним в череде всей истории переписки по случаю сценария «Чёрного моря» – фильма, который так и не будет снят.

«Пора восстановить элементарную справедливость…»

В начале 1965 года Николай Оттен предпринимает попытку добиться для Надежды Мандельштам собственного жилья в Москве и, сам понимая «слабость» своих сил, просит не кого-нибудь, а Паустовского обратиться по этому вопросу в Союз писателей СССР. Константин Георгиевич соглашается помочь и 5 февраля обращается с письмом в секретариат Союза писателей СССР, в котором отмечает:

«Пора восстановить элементарную справедливость по отношению к нашему прекрасному поэту, последнему в наши дни “поэту пушкинской струи” Осипу Эмильевичу Мандельштаму, замученному при Сталине в дальневосточном каторжном лагере. <…>

Мандельштам погиб, но жена его Надежда Яковлевна – единственный его помощник и близкий ему человек в тяжкие годы преследований – жива, работает, но живёт трудно, без настоящего крова. <…>

У Мандельштама при его аресте в Москве была отобрана квартира, предоставленная ему Союзом писателей. <…>

Надежду Яковлевну Мандельштам необходимо обеспечить жилплощадью в Москве (хотя бы за счёт отобранной) и выдать ей из Литфонда ссуду в 1000 рублей на приобретение в дальнейшем кооперативной площади»