Воспоминания. От службы России к беспощадной войне с бывшим отечеством – две стороны судьбы генерала императорской армии, ставшего фельдмаршалом и президентом Финляндии - Карл Густав Эмиль Маннергейм

Обстрел превзошел все, что до сих пор испытывали наши войска. То же самое относится и к воздушным налетам, предпринятым с задействованием не менее 500 самолетов. В полдень подкатили танки в сопровождении прикрытой дымовыми завесами пехоты. Бой длился весь день и следующую ночь. Хотя противник получил подкрепления, атаки повсюду были отбиты. Однако вскоре мы поняли, что это только начало. Главный удар, также нацеленный на сектор Сумма, начался 6 февраля. В течение следующего дня фронт наступления расширился как в западном, так и в восточном направлении. То, что русские научились «организовывать» взаимодействие между различными родами войск, было очевидно по тому, насколько умело адаптировался к движениям пехоты артиллерийский огонь. Он с большой точностью наводился с наблюдательных аэростатов и танков. Поскольку русские не щадили ни пехоту, ни бронетехнику, их потери были ужасающие. Иногда на небольшом участке скапливалось несколько полков, образуя компактную, неподвижную массу, которую расстреливал сосредоточенный огонь нашей артиллерии. О размерах их потерь свидетельствует тот факт, что в течение нескольких дней мы взяли много пленных из 20 вновь прибывших подразделений.

Новшеством в тактике наступления противника было использование для подвоза пехоты снабженных пулеметами саней, запряженных танками, часто пехоту перевозили на танках. Еще одной новинкой были огнеметные машины, распылявшие горящую нефть. Особенно в Сумме и Тайпале, где войска почти не спали в течение нескольких недель, казалось, достигнут предел человеческой выносливости. Даже наступление танков почти не мешало бойцам уснуть. Резервы тоже не отдыхали, поскольку их бросали из одной угрожаемой точки в другую.

До сих пор главный удар был направлен на Выборгские ворота, главным образом на сектор Сумма. 10 февраля наступление распространилось на весь Карельский перешеек, а кроме того, были предприняты попытки обойти наши фланги у Финского залива и Ладоги, переправившись по льду. Хотя на нескольких участках противнику удалось прорваться, хозяевами положения остались мы, бросив местные резервы. В результате к ночи не осталось иных резервов, кроме 5-й дивизии к югу от Выборга и 21-й дивизии в восточной части перешейка. Самым тяжелым результатом дневных боев стал прорыв, произошедший на участке Лахти и ставший решающим.

Поскольку позиция Сумма оказалась слишком сложной для взлома, острие атаки было перенесено на сектор Лахти. Атаке предшествовал жестокий обстрел примерно сотни батарей, сосредоточенных на небольшом участке, где обрушались траншеи и землянки. Защитники понесли большие потери и не смогли предотвратить проникновение на позиции танков и пехоты. Первая волна докатилась вплоть до тыла оборонительной позиции, а последующие волны обтекали ее с боков. Одна позиция за другой были оставлены, пока противник не совершил прорыв почти на милю в глубину, где ему противостояла лишь слабая линия поддержки, укомплектованная последними резервами 2-го армейского корпуса.

12 февраля атака продолжилась, но оборона держалась. Чтобы контратакой восстановить равновесие на участке Лахти, я предоставил в распоряжение командующего армией 5-ю дивизию, но в тот же день ее пришлось задействовать для помощи 3-й дивизии в секторе Суммы. Поэтому контратаку проводил только один полк, чей командир полковник Полттила был смертельно ранен. Часть утраченных территорий была отвоевана, но после яростной контратаки русских снова потеряна.

3-я дивизия, месяц находившаяся на линии огня, а в течение последних двух недель подвергавшаяся все большему давлению, была полностью истощена и нуждалась в немедленной замене. Как только замену удалось осуществить, дивизия 13 февраля начала марш в район севернее Выборга для отдыха и пополнения. В лучшем случае в бой ее можно было ввести через 8—10 дней, то есть западная часть перешейка на этот период оставалась совершенно без резервов. Поскольку было ясно, что решающим станет этот участок фронта, 21-я дивизия, лишь часть которой была переброшена на участок Тайпале, в тот же день получила приказ направить полк (62-й пехотный) в западную часть перешейка. Еще накануне ВМФ получил приказ перебросить сюда из Котки два батальона.

13 февраля русские атаковали линию поддержки на участке Лахти свежими силами. Сначала атака была отбита, но, когда около 50 танков прорвались почти до развилки дорог в Лахти, ситуация стала критической. В районе первоначального прорыва противнику удалось в течение дня продвинуться на восток. Одновременно воздушные налеты достигли невиданной ранее силы.

Чтобы иметь возможность более внимательно оценить ситуацию, 14 февраля я выехал на машине в штаб 2-го армейского корпуса в поместье Саарела, к северу от Выборга, где нашел командующего армией. Оказалось, у армейского корпуса недостаточно сил для сдерживания прорыва на участке Лахти. Два батальона из 62-го пехотного полка, которые должны были прибыть поездом с восточной части перешейка, опаздывали, поскольку железнодорожный путь в Каарлахти был разбомблен. 3-й батальон, направлявшийся в Лейпясуо в открытых вагонах при температуре минус 30 °C, прибудет в лучшем случае не раньше полудня, да и то без обоза, два батальона из сектора Котка – не раньше следующего дня. Командующему армейским корпусом удалось собрать в Выборге батальон шюцкора, который ехал в Сумму на автомобилях. Там, где противник задействовал дивизии, мы задействовали батальоны.

В утренние часы 14 февраля остатки вспомогательной линии у Лахти были взяты, но пока противник от дальнейшего продвижения воздерживался. Что дало нам возможность навести некоторый порядок в составе войск и создать единый фронт на открытой местности севернее. Однако прорыв заставил отдать участок Сумма, эвакуированный в течение дня. 5-й дивизии было приказано отойти на несколько миль к северу до линии Лейпасуо—Раямаки, но на этой линии не было укрепленных пунктов, и на нее не приходилось особо полагаться. Образовавшийся в результате выступ на фронте поставил под угрозу всю оборону запада перешейка в тот момент, когда совокупная сила наступающей армии на главном театре военных действий составляла свыше 20 дивизий.

В тот же день после полудня я вернулся в Ставку, ломая голову над тем, как обеспечить подкрепление. Из войск Восточного фронта, чьи операции были столь многообещающими, выделить какие-либо части было трудно, а те немногие батальоны, которые можно получить от ВМФ и береговой артиллерии, в планируемых операциях большой роли не сыграют. Единственным доступным соединением была 23-я дивизия, которую недавно передали в распоряжение 4-го армейского корпуса для ротации бойцов у Коллаа, более всех других заслуживших отдых, и один из ее полков уже ехал туда. Тщательно все взвесив и несмотря на низкую боевую ценность, я пришел к трудному решению отправить оставшуюся часть на перешеек, где ее должен был дополнить 62-й пехотный полк.

Утром 15 февраля противник начал атаку на войска, оборонявшие дорогу Кямяря, и к полудню осуществил прорыв. Хотя прорыв был неширок, командующий армией считал, что задача удержать противника на импровизированных