Кампанелла - Евгений Викторович Старшов

и прекрасное знание Церкви и папства. В итоге всесильный кардинал назначил его своим личным советником по итальянским вопросам. Его былые «вредные советы», которые он давал из застенка королю Испании: разделить Францию на много мелких государств (по типу тогдашней Германии) с королем в каждом и постоянно обещать им руку инфанты, сделать Французскую монархию выборной, спровадить французского короля в Крестовый поход вместе с итальянскими князьями и тем временем овладеть Фландрией, намек на то, что плененного Карлом V Франциска I не стоило освобождать, утверждение, что Франция – главное препятствие для Испании ко вселенскому владычеству, и т. п., – были французами своевременно «забыты», было провозглашено, что у фра Томмазо – «французское сердце».

Не так давно Джермана Эрнст разыскала в парижской библиотеке Арсенала манускрипт Кампанеллы, озаглавленный как «Монархия народов», и исходя из его содержания опубликовала его под названием «О Французской монархии» – явно «в пару» трактату начала XVII века «Об Испанской монархии». Его основная мысль: что «мечом», то есть активным защитником главы вселенской монархии, папы, отныне будет французский монарх. Ж. Делюмо называет этот трактат грандиозным планом поставить Испанию на колени, который фра Томмазо 27 лет вынашивал в испанских тюрьмах Неаполя.

Но фра Томмазо не ограничился теорией. Кампанелла, непревзойденный пропагандист своего времени, открыто настаивал на еще более тесном союзе Франции и папства, вспоминая опыт Карла Великого, и предложил папе передать корону Священной Римской империи от Габсбургов Французской монархии. Он возвещал процветание французской державы под покровительством папы как государства единого, преисполненного благ, грозного для злых и служащего прибежищем муз. Также фра Томмазо обратился к властителям Италии с призывом отказаться от своей приверженности к Испании, вступившей в период упадка. В трактате Кампанелла подробно останавливается на его проявлениях (всесилие «грандов», проблемы демографии, запустение земель после изгнания евреев и морисков (смешанного потомства мавров и христиан), ограбление Нового Света и вместе с тем недостаток денег, непосильные налоги, неудачная война во Фландрии без поддержки местного населения, и т. п.). Савойе, Тоскане и Генуе следует отказаться от испанского суверенитета, сменив его на французский. Верный своей идее, Кампанелла призывал к нападению военно-морских сил Франции на Неаполь, «который не сможет получить никакой помощи от [Габсбургской] Германии и лишь очень малую – от Испании»[411]. Совет старого пропагандиста: когда французские войска войдут в Италию (только чтобы не задержаться там навсегда, за что они получат Савойю и Авиньон), местное духовенство должно возвещать, что это – освободители, защитники святой веры, и постоянно напоминать народу о миссии и победах Карла Великого (уничтожившего итальянское королевство германцев-лангобардов и взявшего под покровительство папу римского).

Интересно его неопубликованное при жизни произведение 1635 года, в котором он, обращаясь к французам от имени Карла Великого, описывает горести своей родины:

«Взгляните на Италию. Ваш король одной с вами крови, и даже если он варит вас, то не ест, и если стрижет вас, то не сдирает с вас шкуру, как поступают в Италии без удержу враги ее – испанцы, а также отчасти и местные государи. Там есть места, где существует налог даже на вступление в брак, так что человек платит налог государю за то, что произведет на свет детей – новых подданных для него: вещь столь же возмутительная, как если бы солдат платил жалованье генералу, а работник – хозяину. Кроме того, и тот, кто покупает участок земли, и тот, кто продает, обязаны заплатить по десять процентов уплаченной и полученной цены… И ни одна скотина не войдет в городские ворота без уплаты дуката; и не ввезут в город вина, масла, и хлеба, и любого иного товара без того, чтобы сборщики не забрали себе лучшую часть. Я уже не говорю об огромной сумме денег, которую платит каждый за себя и за свое добро… А что сказать о несчастном королевстве Неаполя и Сицилии, где право и закон – это то, чего пожелает испанская жадность и спесь? Где платят налогов больше, чем имеют имущества; где каждый платит подушную подать в двадцать дукатов, даже если он нищий, без дома, без поля, и живет своей работой, – только за то, что носит голову на плечах; где нет и ничтожной вещи, не обложенной налогом, будь то дары природы или изделия ремесла… И налоги растут из года в год и из месяца в месяц… Несчастный народ! И теперь нелегко уже найти человека, который был бы собственником дома или поля: люди продают все, что имеют, за ничтожную цену многочисленным ростовщикам или генуэзцам, которые собирают для короля налоги с народа. Так что эти несчастные вынуждены обрабатывать чужие поля, если хотят есть хлеб и платить подушную подать, а если не могут набрать нужную сумму, то вынуждены бежать или вербоваться в солдаты, покинув жен и детей; но жалованье, обещанное им за солдатскую службу, они никогда не получают и умирают в отчаянии, потому что если кто вздумает роптать, то приговаривается к смерти как виновный в оскорблении величества… Подите же в Абруццы, в Апулию, в Калабрию, в Кампанию, в Сицилию, сравните число теперешних жителей со старыми кадастрами, и вы увидите, как убыло там население и как в то же время ожесточился налоговый гнет. Взгляните, найдете ли вы у них серебро, золото и веселость или же медь, мелкую монету, и тяжкий труд, и страдание, и постоянный страх, и жизнь, висящую на волоске. И горе тому, кто осмелится жаловаться!»[412]

Вместе с тем очевидно, что фра Томмазо лоббировал интересы Рима при французском дворе – как вечного института папства, конечно, а не отдельного папы, с которым у него были сложные отношения.

Ришелье был человеком, безусловно, просвещенным. Организовав Академию наук в 1636 году, он сделал Кампанеллу ее членом, а личное влияние Ришелье весьма способствовало тому, что Сорбонна наконец одобрила сочинения фра Томмазо и они печатаются во Франции «по королевской привилегии», без оглядки на Рим. Но вместе с тем кардинал был и человеком своего времени, верил в астрологию, и тут Кампанелла тоже ему пригодился, составляя гороскопы, написав руководство по хиромантии (иначе – хироскопии; принцип был прежний – читать божьи предписания в «книге Природы», определяя по линиям руки связи человека-микрокосма с макрокосмом[413]) и т. п. Но главной удачей Кампанеллы на астрологическом поприще стало твердое предсказание о рождении у короля долгожданного наследника, будущего Людовика XIV. Оно было на руку королю и кардиналу, против которых беспрестанно интриговал принц Гастон Орлеанский, брат короля, жаждавший унаследовать трон. Ранее было указано, что еще в бытность свою в Риме фра Томмазо проводил ту же «антиорлеанскую» политику. Сложно сказать, был ли философ искренен в своем предсказании, но в любом случае оно пришлось кстати,