Кампанелла - Евгений Викторович Старшов

монахом, привезшим в этот город свой первый философский трактат для публикации. Сказать, что с тех пор прошла целая жизнь, – пожалуй, не сказать ничего. Испытанных фра Томмазо тягот хватило бы на десяток жизней. Но читатель ошибется, если предположит, что это был счастливый конец. Может, и сам фра Томмазо не до конца верил в это.

Дело в том, что, освободив узника, вице-король практически преднамеренно вмешался в церковные дела: ведь Кампанелла был осужден инквизицией пожизненно, без права помилования. Дело не в том, что он его не заслуживал: возможно, Рим уже давно помиловал бы его, если бы это зависело только от него. Но тут оказалось дело принципа: вице-король осмелился посягнуть на права Рима. Там-то про мятежного и назойливого монаха и думать, собственно, забыли, а теперь вот вспомнили. Раздраженный нунций написал в Рим и, получив оттуда соответствующее предписание, 22 июня того же, 1626 года, арестовал Кампанеллу и запросил официальное повеление папы на экстрадицию фра Томмазо. Поскольку светские власти воспротивились, церковники провели целую операцию: облачив Кампанеллу в одеяния обычного священника-«белоризца» и заковав, 5 июля инквизиторы вывезли его морем под вымышленным именем Джованни Пиццуто в Рим, куда он был доставлен два или три дня спустя через порт Рипетта и заключен в тюрьму инквизиторского дворца, в камеру-одиночку. 27 лет провел фра Томмазо в застенках испанских властей, чтобы прожить на относительной свободе без одного дня месяц… Кошмар продолжился. Остались ли еще силы, чтобы его пережить?.. «Я немало видел в тюрьме заключенных, – писал фра Томмазо, – за долгое время свыкшихся со своей неволей и уже не желавших выходить на свободу, столь низкими и рабскими были их души; они уже не представляли себе, что могут жить иначе». Он тоже не мог жить иначе – не борясь. Что ж, всего лишь новый раунд… Зато какова арена, на которой он вновь будет биться с очередными «леопардами», – он не уступит в твердости древним римским мученикам!

Глава 10

В последний раз в Вечном городе

Положение пленника инквизиции было незавидным: полученное от испанцев помилование прямо делало папу Урбана, не переносившего Испанию, врагом Кампанеллы. Впрочем, это не помешало испанцам в их вражде к папству заявить, что Рим нарочно спрятал от них их главнейшего врага, который хуже Лютера и Кальвина, «злейшую змею, нечестивца, еретика, агитатора и вероотступника». А. Шеллер-Михайлов не прав, когда рассматривает последнее заключение фра Томмазо в Риме как некую комедию, придуманную папой для успокоения общественного мнения. Реальная беда свалилась на Кампанеллу, так что он 21 февраля 1627 года сам писал кардиналу Франческо Барберини о том, что у папы он – хуже Иуды, в то время как даже его лютые враги-испанцы уже почитали его едва ли не как святого. И это, отметим, когда его положение уже начало улучшаться. Шаг за шагом он отвоевывал себе свободу бытия и творчества. В августе 1626 года ему разрешено писать. Тогда же Шоппе цинично пишет Фаберу: «Наконец Кампанелла обрел то гостеприимство, которого столь долгие годы добивался с великой настойчивостью. Ему понадобилось все его красноречие, чтобы освободиться. Его невиновность полностью подтверждена. Если он – Сын Божий, который сошел с креста, мы в него верим»[399]. К осени вместо камеры его помещают в одну из комнат дворца, но опять же – под замок. В марте следующего года ему позволяют вызвать из Неаполя юного Борелли (мы уже упоминали, что он мог быть сыном Кампанеллы). Юноша помогает изувеченному философу передвигаться и служит ему секретарем. В сентябре орден начинает платить ему пенсию – 10 скуди в месяц. В апреле 1628 года ему предоставлена ограниченная свобода передвигаться по всему дворцу инквизиции, в мае ему наконец разрешили отслужить мессу, что явилось началом его реабилитации: разве получил бы такое дозволение еретик или человек, «сильно заподозренный в ереси»? В конце июля он поселяется в доминиканском монастыре Санта-Мария-сопра-Минерва – том самом, где он уже жил в юности, правда, и тогда это было все то же loco carceris, «место заключения». 14 сентября, как когда-то, ему дозволяется обойти семь папских базилик в знак покаяния и отпущения грехов. Затем ему увеличивают пенсию до 15 скуди. И уже 11 января 1629 года с Кампанеллы официально снимают все обвинения, 6 апреля его сочинения изымаются из «Индекса запрещенных книг», а в мае генеральный капитул ордена присваивает ему степень магистра богословия. Поговаривают, что вот-вот его сделают кардиналом, а там уже и до папской тиары недалеко… В этом же году Кампанелла чуть не умер, впав в летаргию, – давали себя знать годы пыток и лишений. Медицина же в то время была практически в зачаточном состоянии и порой мало отличалась от колдовства, да и сам фра Томмазо экспериментировал над собой на грани медицины и магии. Например, веря в пользу железа, носил его на себе, равно как и пояс с магнитным порошком, должным притянуть железо к больному желудку…

Фра Томмазо поселяется на вилле Фраскати, преподает (1631–1632 годы), пишет, общается с просвещенными (или не очень) людьми, в числе которых, это важно отметить, высокопоставленные французы: сменявшие один другого послы Бетюн, Брассак и, наконец, Франсуа де Ноай (Ноаль, обычно именуемый герцогом, однако сам Кампанелла называет его графом); священник-каббалист Жак Гаффарель, командированный кардиналом Ришелье для поиска редких книг и манускриптов, и врач Габриэль Нодэ, библиотекарь кардинала Джуди ди Баньо, в будущем – библиотекарь кардинала Мазарини (позже Кампанелла уличит его в плагиате по поводу своей работы об извержении Везувия). Ж. Делюмо полагает, что все это общество французов в Риме имело прямые распоряжения Ришелье и его «серого кардинала», знаменитого отца Жозефа, в случае согласия Кампанеллы переправить его в Париж. Что до французов, с которыми Кампанелла состоит в переписке, кроме Гассенди, друга Галилея, прибавляются советник парламента Прованса Николя Клод Фабри де Пейреск (тоже почитатель Галилея, противник Аристотеля и Декарта) и монах Марэн Мерсенн. Они хорошо встретят фра Томмазо потом во Франции и весьма помогут в обустройстве на новом месте (хотя Мерсенн не был в восторге от познаний фра Томмазо, возможно маскируя этими своими поздними заявлениями факт, что он занимался плагиатом из рукописи «Метафизика»). Впрочем, не все так благостно. Книгам фра Томмазо препятствуют свободно распространяться по Италии, и он ведет жесточайшую полемику с главным цензором, Никколо Риккарди, известным своими свирепостью, могуществом, феноменальнейшей памятью, а также физическим уродством (то ли он был карликом, то ли чрезмерно тучным) как «падре Мостро» – «отец Чудовище». Кампанелла в своих письмах не раз называет так этого доминиканца, назначенного папой Урбаном «богословом Папского дома» и папским же проповедником, в 1629 году ставшего генералом доминиканцев и сменившего Ридольфи (о нем чуть ниже) в должности магистра Святого дворца. Кампанеллу