Полководец, Суворову равный, или Минский корсиканец Михаил Скобелев - Андрей Борисович Шолохов

Какие средства он подыщет? Это дело каждый молодец решает на свой образец.

Насколько я понимаю, в русской армии для этого можно опираться или на сердце, или на дисциплину в строгом ее проявлении. Иногда на то и другое вместе.

Мы видим в подобную минуту Суворова, который велит рыть себе могилу на Альпах. Но Суворов имел за собою измаильских ветеранов и был, главное, Суворов. В настоящее время, т. е. при коротких сроках службы, еще более, нежели прежде, приходится иногда на походе и в бою существенно опираться на всю строгость уставных форм и быть до крайности требовательным; однако же требовательным может быть только тот, кто сам подает пример исполнения долга. Во всяком случае, влияние на нравственную сторону лиц и частей в военном деле должно стоять на первом плане»[369].

А. Н. Куропаткин вспоминал, что «с началом боя Скобелев обыкновенно следовал с передовыми войсками до того пункта, откуда ему было лучше всего руководить… Он часто становился во главе войск лично там, где резервов не хватало или где, по ходу боя, он считал необходимым личный пример. Но эти качества еще не сделали бы Скобелева Народным Героем, если бы он не обладал таинственным даром влиять на массу, подчинять ее своей власти и внушать ей к себе стихийную любовь и доверие»[370].

Сердечный, прочувствованный приказ, теплая и увлекательная речь ввиду предстоящих лишений, считал Скобелев, способствуют возвышению духа и дают силу преодолеть трудности. Интересно в этой связи описание Немировичем-Данченко перехода Скобелевского отряда через Балканы.

«Вот двигается отряд в виду громадных гор, вершины которых уходили в небеса, закутавшись в снеговые тучи. По головокружительным скатам едва намечивались серые полоски дороги, пропадающей в мареве вечернего тумана… Дальше – и пути уже не было. Едет Скобелев и говорит солдатам:

– Кручи и пропасть будут по сторонам… Мы с вами пройдем там, где и зверю нет пути…

– Пройдем! – кричали они своему любимому командиру.

– Вот так… Хорошо с вами жить и умирать легко… Покажем им, что русского солдата ни годы, ни зимние метели остановить не могут…

– Ур-ра! – гремело из десятка тысяч грудей, уже достаточно истомившихся в прежних походах.

Слезы выступили на глазах Скобелева.

– Как же с этими солдатами, – обернулся он к свите, – не наделать чудес… Вы посмотрите на эти лица. Разве есть для них невозможное. Спасибо, товарищи, я горжусь, что командую вами!.. Низко кланяюсь вам!

И, сняв шапку, он поклонился своему отряду»[371].

Когда нужно было достигнуть огромного напряжения сил солдата, Скобелев не останавливался ни перед какими средствами. В этих случаях можно играть на всех, даже слабых, струнах человеческого характера, считал он.

Перед штурмом крепости Геок-Тепе требовалось закончить минные работы к 10 (22) января. Чувствовалось утомленность минеров. Тогда руководивший осадными работами на правом фланге А. Н. Куропаткин получил от М. Д. Скобелева предписание объявить солдатам, что если мины будут заложены завтрашним числом до наступления ночи, то он жалует им 4 креста и 3000 рублей. После этого саперы трудились с удвоенной энергией[372].

Известно, что особое внимание высокого начальника значительно поднимает дух солдата. Так, в ночь с 9 января 1881 года были вызваны охотники, чтобы пробраться в ров крепости Геок-Тепе, заложить динамитные патроны и взорвать их.

Перед отправлением на место охотники выстроились около кибитки Скобелева; каждого он вызывал поочередно, спрашивал фамилию, которая тут же записывалась… «Если вернешься живым, – говорил генерал, – получишь крест и сто рублей денег, а убьют – твоей семье будет выслано вдвое»[373].

Внешний вид начальника, тон его голоса, выражение лица всегда замечаются солдатами и передаются им. Под Геок-Тепе, несмотря на душевные потрясения, которые испытывал Михаил Дмитриевич в тягостные минуты постоянных ночных нападений, обрушившихся грозными лавинами на отряд одно за другим, он, однако, не пал духом и выходил к войскам таким же удалым молодцем, каким его знала 16-я дивизия под Плевной и Шейновом: изящный, величественно стройный, подтянутый, надушенный, с ласковой, веселой улыбкой на бледном, утомленном лице.

– Здорово, молодцы!.. – раздавался звучный голос, и точно электрический ток пробегал по измученным и запыленным рядам офицеров и солдат. Громкое и лихое «здравия желаем» неслось в ответ генералу. А он шел по рядам, высокий, молодой, в белом романовском полушубке, с генеральскими погонами и белым крестом на шее, не сгибая головы под выстрелами… и по его приказанию русские беззаветные воины опять готовы не спать, не отдыхать, копать без устали и умирать безропотно…[374].

Войны редки, целые поколения солдат проходят военную службу, не испытав войны. Что же поддержит в полку боевой дух, напомнит о боевом прошлом и подготовит к будущему? Конечно, в значительной степени приказы, подобные нижеследующему, отданному в годовщину пленения армии Весселя-паши.

«Два года прошло с того достопамятного дня, когда соединенными усилиями 4-го и 8-го армейских корпусов, З-й и 4-й стрелковых бригад Болгарского ополчения и З-х полков 1-й кавалерийской дивизии с 9-м Донским казачьим полком, турецкая армия Весселя-паши положила оружие, в составе 49 000 человек, 122 орудий и 11 знамен. Этою победою обеспечивалось победоносное наступление русской армии к Царьграду.

Я надеюсь, что память этого доблестного дня перейдет в 4-й корпус от поколения к поколению и еще более скрепит ту кровную связь, которая существует между 16-й и 30-й пехотными дивизиями, бывшим 8-м корпусом и стрелками.

Войска 4-го армейского корпуса! Да воодушевит вас память этого славного дня в случае войны, с каким бы то ни было сильным врагом нашего отечества и живет в сердцах ваших на славу Возлюбленного Государя Императора нашего и России»[375].

Песни и музыка, как в походе, так и на бивуаке, значительно подбадривают войска. Поэтому в приказе по 16-й пехотной дивизии под Плевной 13 (25) октября 1877 года Скобелев отмечал: «Лагерь наш слишком скучный. Желательно было бы, чтобы чаще горели костры, пели бы песни; назначать по очереди, перед вечернею зорею, в центре позиции играть хору музыки. Разрешается петь и поздно вечером. Во всех ротах обратить серьезное внимание на образование хороших песенников; в походе без песенников – грусть, тоска»[376].

В походе Скобелев терпеть не мог, чтобы солдаты двигались молча: «Песенники вперед!» – была его любимая фраза, и при этом песни должно выбирать веселые; за скучные песни он делал выговор командиру части[377].

– Как пользовался Скобелев музыкой, видно из нижеследующих строк: «На Зеленых горах в семь часов в траншее, после утомительной ночи, которой