Полководец, Суворову равный, или Минский корсиканец Михаил Скобелев - Андрей Борисович Шолохов

предшествовал неудачный бой, солдаты приуныли. Во всем усталость и томление… Сыро, холодно. Пахнет кровью… «Вот я их подбодрю!» – говорит Скобелев, и через час является оркестр Владимирского пехотного полка. Музыка – в окопах в ста шагах от неприятеля! Но если бы вы видели, как ободряюще подействовало это на утомленных солдат. Народный гимн аккомпанировался залпами наших батарей, перестрелкой часовых и громкими аплодисментами картечниц. Только что он кончился, с конца в конец грянуло оглушительное «ура», в котором, точно в море, утонули и выстрелы ружей, и рев наших орудий… Потом – знакомые уже этому отряду звуки плевненского марша. С этого дня каждый полк являлся в траншею с своим оркестром. Сами солдаты стали просить музыки.

– Мы забыли войну, – говорил Скобелев. – Наши отцы были лучшими психологами и понимали влияние музыки на солдат. Она поднимает дух войск. Наполеон – бог войны – хорошо осознавал это и водил атаки под громкие звуки марша…»[378].

По поводу осмотра врачом Журавлевым в санитарном отношении войск, расположенных от Чикишляра до Бами, Скобелев говорил: «По опыту минувшей войны знаю всеразрушающее действие на войско продолжительных сидений на одном месте. Война не война, мир не мир. В таком положении одно – неустанная, сердечная заботливость непосредственного ближайшего строевого начальства. Солдата нужно бодрить, веселить, а не киснуть с ним вместе. Прошу сделать распоряжение теперь же, в счет экстраординарной суммы, выписать скорее игры для солдат по числу укреплений в обоих коммуникационных линиях и в оазисе. Полезными играми я признаю игру в мяч, причем необходимы мячи различных размеров, прочные и красивые. Кегли можно устроить почти везде на месте, и надо выписать лишь несколько деревянных или костяных шаров. Вообще я был бы рад, если бы начальники частей сами придумали, как занимать солдат. Одно для меня очевидно: у нас солдат молодой, впечатлительный и требующий сердечного за ним ухода. Начальники частей, которые почти вдвое старше массы солдат, не должны этого забывать. Там, где по числу гарнизона это возможно, предписать устроить солдатский театр, для чего можно выписать несколько либретто из балаганных репертуаров. И на это потребные расходы отнести за экспедиционные суммы»[379].

Оригинальный, заслуживающий внимания взгляд на чин высказывает Скобелев в письме к начальнику штаба Кавказской армии, ходатайствуя о производстве полковника Гродекова в генерал-майоры. «Сознаюсь, не всегда для меня понятно – отчего у нас повышение в чине так часто является как бы венцом всех прочих наград, к концу дела, когда уже не представляется более возможности воевать, из обаяния и значения более высокого положения в служебной иерархии, все полезное для этого боевого дела, где так многое держится впечатлением. Английская армия в подобных положениях не пренебрегает и этим средством обеспечения успеха. Недавно один из полковников, командовавших важным отрядом в Афганистане, был допущен до звания и до прав генерал-майора впредь до нового приказания главнокомандующего»[380].

Награды, ордена достигают своей цели только тогда, считал Скобелев, когда они даются только за действительные и несомненные заслуги, когда в этом отношении существует строгая справедливость. При несоблюдении этих условий они не только не способствуют развитию усердия воинов, не только не понуждают их к подвигам, но деморализуют.

На георгиевские кресты Скобелев смотрел в высшей степени серьезно, – отмечал В. И. Немирович-Данченко.

– Главное, чтобы они не попадались шулерам… – говорил он.

– Или осторожным игрокам.

– Как это?

А так… Часто иной при генерале бросится вперед – ну и крест. А так он за другими прячется. Это и есть – шулера. Осторожными игроками я называю тех офицеров, которые храбры до креста, получив же его успокаиваются и начинают почивать на лаврах, берегут свою драгоценную жизнь… Поняли вы меня? Это все равно, что игрок сорвет крупный куш и забастует. Георгиевский крест обязывает… Кто носит его на груди, должен быть во всем примером… Его место в бою – впереди.

И действительно, такой взгляд на «кавалеров» был у скобелевских солдат. Во время сражений в смутные моменты, когда подразделениям требовались вожаки, солдаты сами кричали: егорьевцы, – вперед! Кавалеры – показывали дорогу!..

Таким образом, серебряный крест был зачастую только вестником, предтечей креста деревянного. Во всяком бою первыми убитыми оказывались в свалке – георгиевские кавалеры.

Во многих частях, когда присылали голосовые кресты на роту, то солдаты приговаривали их не наиболее храбрым, а наиболее влиятельным и богатым вольноопределяющимся. Скобелев никогда не допускал ничего подобного… Вот как это делалось… Подъезжает он к роте.

– Выбрали, ребята, кому кресты?

– Выбрали, вашество…

– Кому же?

– Фельдфебелю первый! – рапортует ротный командир, – потом вольноопределяющемуся такому-то…

– Вот что, ребята, кресты должны доставаться не фельдфебелям, а тем, кто действительно стоит этого… Слышите? Самым храбрым… Поняли меня?

– Поняли, вашество!

– Ну вот… Так опять сделайте-ка выбор при мне. Господа офицеры, уйдите, пусть солдаты сами.

По второму выбору кресты достаются тем же.

– Смотрите, ребята, не честно, если вы лучших оставите без крестов. Сделайте еще раз выбор…

Раз в одном таком случае на вопрос Скобелева:

– Я назначил их такому-то и такому-то… – сунулся было ротный командир.

– А вы какое право имеете на это?.. Вы, капитан, чего суетесь не в свое дело?.. Отнюдь не сметь впредь! Назначать голосовой крест – священное право солдата, а не ваше…

А то, ничего и никогда не достанется!

Здесь уместно будет привести такой факт.

Под Плевной, надевая кресты Владимирскому полку, Скобелев дошел до унтер-офицера одной из рот, дрогнувших в памятную ночь 28 октября.

– Извини меня, но я не могу дать тебе Георгия!..

Того ошеломило… Потемнел весь бедняга.

– Ты, может быть, и заслуживаешь его, пусть тебя ротный командир представит к именному кресту. Но пойми, что теперь я раздаю ордена людям, выбранным самими солдатами. А имеет ли право выбирать твоя рота, которая хотя потом и поправилась, но вначале осрамила себя отступлением? Как ты думаешь, можно позволить трусам присуждать георгиевские кресты?

– Никак нет… Нельзя, ваше превосходительство…

– Так ты уже извини меня, а креста я тебе не дам.

Георгиевский крест есть награда за известные труды и подвиги, не только начальство может, совершившим подвиг, обещать его впредь, но и сам отличившийся имеет право требовать себе этот знак отличия. Так смотрел на это дело и Скобелев.

На одном из участков позиции под Плевной нужно было во что бы то ни стало возвести за ночь батарею. Люди работали усиленно целый день и были крайне утомлены.

– Вдвиньте мне сюда батарею, – говорил Михаил Дмитриевич. – Ради Бога, устройте поскорее для нее амбразуры и брустверы, чтобы завтра ночью мы могли уже приветствовать турок и