История карфагенян - Вернер Хусс

собрании закон». По всей вероятности, суфеты имели право созывать народное собрание. Хотя это и не исходит непосредственно из рассказа Ливия о созыве народного собрания во время суфетата Ганнибала, это все же следует и из текста, и из контекста этого рассказа независимо от того, что мы не знаем никакого другого «чиновника», который выполнял бы эту задачу. Суфеты в качестве конечной инстанции, похоже, контролировали также государственные финансы, во всяком случае, в своей деятельности они опирались на квестора. Для проведения в жизнь государственных интересов они использовали полицейские силы, высшими командирами которых они являлись, как кажется, сами. Насколько важным было их положение, видно, наконец, из того, что суфеты, как и «великие», в республиканском Карфагене занимали тот пост, который в древнее восточнофиникийское время был резервирован за царями, — пост пробудителя бога (Мелькарта).

Важные функции при определении политики исполняли члены совета, которые, как кажется, назывались h'drm (= могущественные). Аристотель сравнивает их со спартанскими геронтами. Они играли центральную роль в особенности при решении вопросов о войне и мире. Кроме того, они обладали значительной компетенцией во время военных действий. Их число, по-видимому, составляло 300 человек.

Внутри сената существовал «священный совет», правящая команда, о которой Ливий говорит, что «их власть была столь велика, что они даже господствовали над сенатом». Этот «священный совет» состоял, по всей вероятности, из 30 сенаторов, которые, скорее всего, избирались каждый год. Возможно, что этот институт во время Аристотеля еще не существовал; во всяком случае, он его не упоминает.

Особенной чертой карфагенского народного собрания ('m) Аристотель считает то, что оно имело право принимать решения. Но обладало собрание этим правом «лишь» в двух следующих случаях: 1) суфеты и сенат соглашались вынести сенатское решение на одобрение народного собрания; в этом случае народное собрание имело право, а также явно и обязанность, принять соответствующее постановление; 2) суфеты с одной стороны и сенат — с другой (или один суфет с одной стороны, а с другой — суфет и сенат) не достигли единства по вопросу о передаче или непередаче того или иного решения народному собранию; в этом случае народное собрание обладало правом, но явно не обязанностью принять решение по спорному вопросу. В то время, когда начиналась II Римская война, народное собрание, конечно, под влиянием баркидской «партии» приобрело столь большое значение, что, по словам Полибия, «стало сильнейшим образом влиять на принятие решений»[84]. Но уже во времена Аристотеля, а вероятнее всего и до того времени, существенным правом народного собрания являлось то, что оно должно было избирать «должностных лиц», во всяком случае — суфетов и полководцев. Кроме того, как кажется, народное собрание имело право суда в случае возможного приговора об изгнании. Вообще-то карфагенское народное собрание делилось на «группировки» (hetairiai, гетерии), «обеденные товарищества» (syssitia, сисситии), которые Аристотель сравнивает со спартанскими «землячествами» (phiditia, фидитии). Возможно, их надо идентифицировать с mzrhm, засвидетельствованными в надписях.

Виднейшую роль в политической жизни Карфагена играл государственный суд ста или ста четырех, который, очевидно, был создан после поражения Гимилькона (396 г.). Создание этой «самой важной власти» (Аристотель), перед которой генералы должны были отчитываться после завершения кампании, явилось результатом аристократической реакции на доминирующее положение Ганнонидов.

Аристотель сравнивает положение ста четырех с положением спартанских эфоров. Члены этого суда избирались «с учетом их персональной добродетели» (aristindēn) пожизненно членами пентархий. Избранными могли быть только сенаторы. По всей видимости, с течением времени эта коллегия в огромной степени расширила сферу своей компетенции. Недаром Ливий, описывая год суфетата Ганнибала, говорит о «безграничном господстве сословия судей». Популярный политик Ганнибал сумел наконец в этом году провести революционное изменение конституции, которое предусматривало, что в будущем судьи будут избираться ежегодно без права продлить свое нахождение в этой должности. С введением в действие этого нового регулирования был разгромлен оплот аристократической «партии».

Наряду с должностью суфета, с сенатом, народным собранием и государственным судом существовали и другие важные институты Карфагенского государства: должности «великого» (= rb) или «великих» (= rbm) контролеров (= mḥšbm), судей и стража морали (praefectus morum).

Должность «великого» рассматривается в науке с большим вопросительным знаком. Ясно, что эта должность, на которую избирали то одного, то двух человек и на определенный срок, была одной из самых важных в государстве. И, пожалуй, не будет ошибочным предположение, что «великий» был главой финансового ведомства. Под его надзором, по-видимому, находились все проекты, финансированные государственными деньгами, и все институты, в которых определенную роль играли общественные средства.

Если «великий» был главой карфагенского финансового ведомства, то ему подчинялись контролеры (= mḥšbm), по крайней мере те контролеры, которые считались в Карфагене гражданской должностью. Они имели особые надзорные функции и обладали правом налагать денежные штрафы.

Те контролеры, которые в какой-либо форме были ответственны за военную чеканку, вероятнее всего, не стояли на той же ступени, что и названные выше контролеры. Вообще, возможно (или даже вполне вероятно), что эти контролеры подчинялись надзору не гражданских властей, а войскового собрания или полководцев. По многим причинам можно допустить, что должность контролеров была коллегиальная.

Организацию карфагенской судебной системы едва ли удастся проследить. Судя по высказыванию Аристотеля, создается впечатление, что все процессы проходили перед равноранжированными, видимо, сенаторскими судами. Но, конечно, существовал также суфетский суд, компетенция которого, однако, с течением времени все более ограничивалась, не говоря уже о государственном суде ста четырех.

Насколько далеко простирались полномочия стража морали (prafectus morum), неизвестно. Мы знаем только об одном, и притом подозрительном, случае его деятельности. Он, видимо, запретил Гамилькару Молнии знакомство с Гасдрубалом, так как между ними существовала гомосексуальная связь.

Наконец, надо заметить, что мнение, согласно которому в различных городских кварталах Карфагена действовали собственные магистраты, не кажется необоснованным.

Надо еще упомянуть, что в Карфагене нередкими были случаи, когда один человек занимал несколько должностей. Аристотель оценивает этот факт негативно.

Обрисованная картина карфагенской конституции могла и должна была бы быть в некоторых частях дополнена или скорректирована, если бы имелись источники, которые точнее информировали бы нас об ее развитии. Но так как этого нет, мы должны удовлетвориться описанием, рискующим быть лишь «моментальным снимком» карфагенского государственного устройства или «моментальным снимком» частей карфагенского государственного устройства.

31. УПРАВЛЕНИЕ ДЕРЖАВОЙ

Карфагенская держава была сложным политическим образованием, состоящим из различных в государственно-правовом отношении элементов. О деталях организации этого образования мы во многих случаях не информированы, но все же в «клятве Ганнибала» обладаем аутентичным документом, который нам позволяет принципиально судить о различных частях целого и его охвате. На вершине властной