Модернизация vs. война. Человек на Балканах накануне и во время Балканских войн (1912-1913) - Рашид Рашатович Субаев

Германская оккупация вызывала волну недовольства псковских крестьян и городского населения. По данным разведки, в Пскове шел грабеж местного населения{1054}. Особое возмущение вызвали хлебные реквизиции и требования отправки военнообязанных в Германию. Пользуясь близостью линии фронта, крестьяне посылали делегатов в отряд Пехливанова с просьбами их вооружить для партизанских действий, помогали бойцам Пехливанова продовольствием{1055}. Пехливанов распорядился снабжать оружием всех желающих{1056}. Только за 4 марта, например, было вооружено около 800 крестьян{1057}. В общей сложности, если верить свидетельству одного из участников формирования партизанских отрядов, было вооружено до 7000 крестьян{1058}. Партизаны совершали дерзкие нападения на оккупантов.

2 марта председатель СНК В.И. Ленин телеграфировал всем, всем, всем быть в полной готовности в связи с возможным перерывом мирных переговоров в Брест-Литовске. В телеграмме предписывалось: «Обязательно поднять всех на ноги, принять меры охраны и обороны»{1059}. Выполняя указания по противодействию немцам, 2 марта бойцы Пехливанова даже сумели подбить один германский аэроплан{1060}.

До сих пор считалось, что Бонч-Бруевич требовал от Пехливанова более решительных действий и даже едва не снял того с поста начальника отряда за медлительность{1061}. Однако очевидно, что позиция петроградского руководства не была все время одинаковой. После первых успехов псковских отрядов и признания Бонч-Бруевичем правильности действий Пехливанова поздно вечером 1 марта ситуация переменилась. Из-за того, что пока не найдена ключевая телеграмма Бонч-Бруевича по данному вопросу, точку в этой истории ставить рано. Однако в полной мере нельзя исключать, что именно активизация действий Пехливанова в начале марта и его тактические успехи вызвали неудовольствие или опасения в Петрограде, где не желали возобновления полномасштабных боевых действий с немцами. Впрочем, 3 марта Бонч-Бруевич по-прежнему занимался организацией наступления на Псков{1062}.

Так или иначе, но в 16 часов 2 марта Пехливанов телеграфировал Бонч-Бруевичу, что не держится за свой пост, если петроградское начальство что-то в его действиях не устраивает: «При данных средствах и обстановке другого способа действий, кроме принятого мною, я не нахожу, а потому прошу Вас подыскать отвечающего Вашим требованиям Начальника отряда. 2 Марта 1918 года. 16 часов. Ст. Струги Белые. № 31. Пехливанов. Дополнение. План действий н[ачальни]ка отряда Пехливанова всецело разделяем. Пом[ощник] н[ачальни]ка отряда Малютин. Начальник штаба Член Коллегии формирования Красн[ой] арм[ии] Ф. Никонов»{1063}. Однако свой пост Пехливанов тогда сохранил.

К 3 марта в отряде числилось 2200 штыков, 130 шашек, 93 пулемета и 4 орудия. Пехливанов продолжал работу по вооружению крестьян и по формированию партизанских отрядов. В этот же день произошли новые столкновения с немцами, причем красноармейцы даже потеснили противника{1064}. В районе Торошино бойцы Пехливанова подбили второй германский аэроплан, производивший разведку{1065}.

3 марта был подписан Брестский мирный договор. Россия вышла из Первой мировой войны, последние бои которой на Восточном фронте навсегда связаны с именем болгарина на русской службе Иордана Пехливанова.

4 марта в войсках был распространен приказ Верховного главнокомандующего Н.В. Крыленко о немедленном прекращении боевых действий при нахождении на занимаемых позициях{1066}. 5 марта в 17 часов Пехливанов направил к противнику парламентеров для решения вопроса о прекращении боевых действий и определении нейтральной полосы{1067}. Посланцы вернулись на следующий день в час ночи. Было решено прекратить боевые действия, летчики могли летать только над расположением своих войск, принято решение об установлении нейтральной зоны и демаркационной линии. На 7 марта была намечена новая встреча для обозначения нейтральной полосы{1068}. Демаркационная линия была проведена всего в 3 верстах севернее Пскова и в 6 верстах восточнее железной дороги Псков — Двинск. Была достигнута договоренность о том, что перед Псковом должна быть очищена от войск 10-верстная зона{1069}. К этому времени пассажирские поезда из Советской России доходили лишь до станции Струги Белые{1070}, а далее сообщения не было.

По данным Пехливанова, ко дню прекращения боевых действий численность псковских отрядов доходила до 3620 человек, в т. ч. 2100 штыков при 97 пулеметах и 4 орудиях и 113 шашек. Наиболее боеспособными из своего отряда Пехливанов считал латышей-туккумцев{1071}. 9 марта, находясь на станции Новоселье, Пехливанов отмечал, что «теперь заключен мир, и боевое дело кончилось. Предстоит перед всеми нами ответственная работа по формированию и организации Социалистической Армии Республики. Будучи связан с командованием отрядами, я должен остаться и работать»{1072}.

После ликвидации угрозы германского нашествия весна – лето 1918 г. для Пехливанова стали периодом рутинной службы в формированиях завесы, тяжелой, напряженной работы по созданию Красной армии.

Казалось бы, его служба в Красной армии складывалась вполне благополучно, он пользовался авторитетом, как у других военных специалистов, так и среди комиссаров. Однако 28 сентября 1918 г. он неожиданно для всех бежал к белым{1073}. В этот день, находясь в Луге, Пехливанов набросал карандашом прямо и по-солдатски рапорт военному совету Петроградского района: «Только что получил известие о чрезвычайно тяжелом положении моей семьи, которую не видел в течение года. Ввиду воспрещения отпусков и длительности хлопот по выезду, вынужден нелегально (подчеркнуто в документе читателями. — А.Г.) отправиться без промедления на выручку своих близких, о чем и доношу Военсовету»{1074}.

На документе имелась резолюция о подготовке телеграммы — арестовать и предать суду Пехливанова, такой документ был составлен к 1 октября 1918 г. Впрочем, генштабиста в Советской России больше не видели. Как оказалось, он уехал спасать семью в Крым. И непонятно, зачем вообще понадобился нашему герою этот прощальный рапорт.

Секретная и весьма срочная телеграмма комиссара Северного участка отрядов завесы Л.М. Глезарова о розыске беглеца была следующей: «Инспектор формирований второй инспекции Северного Участка Генштаба Иордан Георгиевич ПЕХЛЕВАНОВ рапортом от 28/15 Сентября, за номером 404, сообщил Военному Совету, что ввиду воспрещения отпусков и длительности хлопот по выезду, он принужден нелегально отправиться на выручку своей семьи, находящейся в тяжелом положении, и которую он не видел в течение года. По агентурным сведениям разведки ПЕХЛЕВАНОВ бежал в направлении Крыма. Приметы его высокий рост, черные волосы, черные подстриженные усы, темно-карие глаза, темный загорелый цвет лица, когда читает, одевает пенсне. Носит смешанную военную форму, иногда носит серый штатский костюм. ПЕХЛЕВАНОВ родом из Болгарии. Предлагается всем немедленно принять все меры к задержанию бежавшего как дезертира и преданию его военно-революционному суду»{1075}.

Оказавшись на белом Юге, Пехливанов поступил на службу в войска генерала А.И. Деникина. В феврале 1920 г. Пехливанов вернулся в